Текст данного диалога подготовлен на основе нашей (Contra File) беседы с педагогом-теоретиком Фатимой Фрейре (ФФ). На тот момент, мы основывались на вопросах, предложенных группой “Что делать?” и на наших общих наработках в ходе проекта “Политика невозможного”[1], который проводился полтора года назад в городе Кампинас (Бразилия, штат Сан Пауло) при участии различных групп, как организованных в локальных сообществах, так и неукорененных. Фатима неустанно выслушивала каждого из нас и других участников проекта, что и стало ее важнейшим вкладом в работу. Главное, чему научили нас встречи с ней, это работе с глубочайшими измерениями наших знаний и не-знаний, каждое мгновение отражающихся в знаниях и не-знаниях другого.
Такие мгновения стали референциальными микрокосмами для конфликтов, которые мы проживаем в микрополитике повседневности. Здесь выявляется преобразующий характер каждой встречи: гибкий и внимательный педагог, присутствующий телесно, всегда указывающий – исходя из оппозиций, возникающих в группе – какие позиции, мнения и ценности сообща разрушают или активизируют диалог и коллективное творчество. По этому поводу Фатима однажды сказала нам: “Для работы с нашими предрассудками, сперва требуется самим признать их наличие. Как правило, это трудно принять. Затем нужно понять, действительно ли мы хотим, чтобы они оставались. Мы не живем одними и теми же ценностями вечно… и все же, с некоторыми и за некоторые из них мы готовы умереть.”
Росло чувство, что та гибкая и политичная субъективность, которой она учит нас быть, упражняясь в становлении-каждый-миг, заполняет наше тело, подобно сгущающемуся дыму, все более четко очерчивая контуры, пока не проступят имена, массы, другие тела, или же пока в нем не родятся новые конфликты, конфронтации, идеи и символы.
Что делать? [2]
Фатима Фрейре: Давайте оттолкнемся от вашего опыта, так мы сможем осмыслить сам этот опыт в соотношении с самоорганизацией и самообразованием.
Contra File (Жоана): Первая связь, которую я вижу, в том, что наша художественная деятельность берет начало в сомнениях и размышлениях, порождаемых нашим собственным опытом, в наших политизирующих вопросах, ведущих к политизирующим ответам. Эти ответы создаются не только нашими телами, но также нашим коллективным телом, в том смысле, который мы развиваем уже несколько лет в рабочей стратегии под названием “Общественное собрание пристальных взглядов” (Public Assembly of Gazes), то есть в смысле динамики встреч, на которые мы приглашаем различных людей поделиться своим видением реальности. Сочетание различного опыта повседневной жизни – неразличимой официальными дискурсами – опыта каждого участника, становится отправной точкой для символического коллективного творения.
ФФ: Вы производите “активацию (trigger) политической грамотности”. Инструменты для запуска политического процесса, политической сознательности. Потому как речь идет о достижении большей осознанности. А осознание, само по себе, является политическим актом.
CF (Жеруса): Потому что, становясь сознательным, ты автоматически связываешься с окружающим.
ФФ: А что требует “связывание” от индивидуальности?
CF (Сибель): Занять позицию.
ФФ: Я слезаю с забора и занимаю позицию. Я должна занимать позицию каждое мгновение. Осознание является политическим актом, потому что с тех пор, как ты понимаешь и схватываешь конфигурацию взаимоотношений в любой наличной ситуации, ты уже не можешь оставаться бездейственным, ты обязан занять позицию. Ты или занимаешь позицию в смысле “быть более человечным”, дозволяя то же самое другим; или же занимаешь позицию – в своем поведении, своих действиях, своих связях – чтобы “быть менее человечным”. Таким образом, каждый и любой акт политизации связан с гуманизацией или дегуманизацией. Другого пути я не вижу.
CF (Жоана): Когда мы работаем с разными группами во время наших собраний, становится очевидным, что все мы воспроизводим определенные “стили жизни”, с которыми идентифицируемся, и что эти “стили жизни” соответствуют ценностям, которые мы зачастую не желаем воспроизводить. Поскольку одно отражается в другом, мы можем осознать это. Процесс осознания нашего места в мире начинается, следовательно, с возможности критической символизации и разбора самого этого процесса.
ФФ: То, что ты описываешь, сама того не зная – а Пауло Фрейре прекрасно раскрыл в “Педагогике угнетенных”, кажется – это скачок от наивной осознанности к критической. Когда я воспроизвожу, я уверена, что не воспроизвожу, и в то же время, у меня нет ясности относительно воспроизводимого мной, я наивно полагаю, что я произвожу нечто свое, но как правило, это неправда. Поэтому осознание делает важной нашу работу – мы именно помогаем человеку понять, что его дискурс является идеологическим дискурсом, позаимствованным от кого-то еще.
CF (Жеруса): Здесь подключается творчество, потому как этот скачок происходит тогда, когда человек придает форму своей субъективности, осуществляя себя как миростроителя.
ФФ: Ты поднимаешь очень интересный вопрос, но нам нужно соблюдать осторожность, говоря о “творчестве”. Творческий процесс, отчужденный или нет, протекает постоянно.
CF (Сибель): Мне вспомнился отрывок из книги “Что делать – Теория и практика в популярном образовании” [см. 2], диалог между Пауло Фрейре и Адриано Ногейра, где они призывают не объяснять наивность отчужденностью или наоборот. Адриано констатирует: “<…> Я говорю об этой популярной “наивности”. Я располагаю вещи в кавычках и обсуждаю с тобой. Эта “наивность” некоторых популярных мнений кажется мне связанной с требованиями жизни. <…> Такие “наивные” действия имеют место… Они соответствуют популярным потребностям, которые я, педагог-интеллектуал, не понимаю и критикую. В этом мне видится опасность. <…> Это опасность культурного непонимания. Я не смогу понять стратегии сопротивления, возможные в популярных сообществах.”
CF (Жоана): Он вводит “культурное непонимание”. Когда ты не владеешь инструментарием, чтобы разглядеть, в чем заключается сопротивление другого. Проецируя это в наш опыт, мы поняли, что нельзя ни наивность, ни сопротивление ограничивать классовыми рамками. Поскольку все мы наивны, ибо проживаем официальный дискурс в качестве “реальности”; равно как все имеют потенциал к сопротивлению через построение дискурсов и практик, вытекающих из собственного опыта человека. Я полагаю, именно в этом смысле мы понимаем самообразование: как пребывание в постоянном построении самих себя, своего человеческого.
ФФ: Именно тогда начинаешь искать методологические инструменты для решения своих “что делать”, порожденных реальными необходимостями (urgencies) [3], реальными потребностями, начинаешь действительно инструментализировать, действительно производить. Нужно просто подумать о том, что вам, как группе Contra Filй, требовалось сделать. Я имею ввиду, что вы должны были делать с того момента, как осознали неадекватность дискурса, который говорил о реальности, не являвшейся “реальностью”? Вы должны были инспирировать некий процесс, который сделал бы возможным некое обучение, первейшая задача которого – родить осознание того, что дискурс тот – не единственный. А после этого, вам требовалось создать условия для действий, поскольку невозможно действовать неорганизованно. Таким образом, требуется структурировать коллектив, изучить индивидуальные необходимости (urgencies), понять, какие из них действительно неотложны и какие могут быть разрешены коллективно. Наконец, найти стратегии для работы с возникающими коллективными необходимостями (urgencies).
CF (Жоана): А я продолжаю думать, что в этом процессе мы учимся как целое, а значит, учить мы можем тому, как преобразовать остаток, возникающий на собраниях в виде необходимости (urgency) в символы, которые затем будут циркулировать внутри коллективности, символы, о которых люди смогут размышлять и которые превратятся в новые мысли и действия.
CF (Сибель): Получается, вопрос “что делать?” задает методологический фокус, о котором мы должны постоянно помнить; этот вопрос мы повторяем в каждой ситуации, с каждой группой, поскольку здесь-то и рождается то, что нужно делать. Это само исследование групповых необходимостей (включая нас как часть этих групп), это большое выслушивание, внимание, всегда учитывающее многообразие опыта в процессе построения и обмена.
CF (Жоана): И именно уверенность относительно содержащихся в групповых взаимоотношениях противоречиях делает необходимым спрашивать друг друга каждый раз: “Что делать?”. Потому что не существует иного пути построения коллективного мышления, иначе как через оппозицию внутри самой коллективности. Именно длительность, непрерывность характера группы способна создать некую субъективность “в-отношении”, некую субъективность, основанную на конфликте и диалоге. Именно такую субъективность мы пытаемся развивать в самих себе и распространять как позицию в мире.
ФФ: Ты имеешь ввиду, что начиная с построения этой субъективности, индивидуально и коллективно, вы примиряете рабочие среды и пространства, в которых такая субъективность может создаваться.
CF (Жеруса): И главное, над чем мы бьемся как группа – это разработка стратегий и инструментов, позволяющих создавать такие среды – к примеру, то, что мы называем “метафорической ситуацией” (metaphorical situation), которая является фундаментальной стратегией нашей деятельности, ибо это способ задания общих параметров диалога, точка близости для составляющих группу людей, составленная из метафор, представляющих проблемы участников диалога; метафоры, развивающиеся как коллективное действие.
CF (Жоана): Это симуляция некоего опыта коллективности, который смог бы существовать реально. Когда люди живут в этой симуляции через метафоры, они реализуют образ какой-то возможной встречи, это словно вспышка возможного; но поскольку они переживают метафору как опыт – ведь диалог действительно происходит – это также инструментализирует их тела для аналогичных действий в прочие моменты их жизни.
ФФ: Я имею ввиду, с тех пор, как политическая субъективность обнаруживает эти благоприятные для своего развития среды, она будет нести их в своем теле как конститутивный элемент любого решения, какое она может вынести.
CF (Жеруса): Итак, какими характеристиками и условиями должна обладать среда обмена, дабы такая политическая субъективность была вписана как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях?
ФФ: Я полагаю, среда должна давать место желанию… Так образование будет живым действием, а не прикладным.
CF (Жеруса): Мы обязаны действовать согласно нашей вере в то, что (если самое важное для нас – жить) эти действия должны быть, в действительности встречи, “опытом возможного”.
ФФ: И если мы говорим об опыте возможного, то важно это именно потому, что способствует созданию сред, в которых люди могут быть собой. Для воплощения этого, некоторые аспекты невозможного должны быть преобразованы в совместное возможное. Ибо если все поименовано, систематизировано, возникает опасность превратить человека в объект, сделать из него или из нее вещь, лишить возможности к детерриториализации, к отказу от фиксированной позиции, к изобретению новых полей действия и желания. Это и придает органичность акту обучения-ради-изменения.
CF (Сибель): Вновь цитирую книгу “Что делать – Теория и практика в популярном образовании”; Пауло Фрейре отвечает Адриано Ногейра: “<…> Прежде, чем стать хорошей политикой, организованное действие является коллективной мечтой. Прежде, чем инициатива превращается в программу и стратегию, она является мечтой. Я бы даже сказал… доза анархии предшествует и сопутствует революционной организации. Ты хорошо говорил об утопиях: они дают уверенность, что между вчерашним и завтрашним днем остается огромная пропасть. Наша задача – организовать утопический процесс, не отрицая при этом продуктивность утопии. История нашего города понимается не только как предписано – это также история, понимаемая как возможности в незавершенном мире. Я отмечал, касательно этого, что причина жить – становление. Оно не дано и не окончено. <…> Я предлагаю, чтобы работа и организация вели к сокращению дистанции между мечтой и конкретностью мечты. Мечтатель встречает другого мечтателя, и вместе они сокращают расстояние между мечтой и ее воплощением. Для этого мы и придумывали “Популярное образование” (Popular Education), каждый день”.[4]
Группа Contra Filе создано в городе Сан Пауло, в 2000 году. Участники: Cibele Lucena, Jerusa Messina, Joana Zatz, Peetssa (географ, художник, антрополог, фотограф).
Фатима Фрейре педагог-теоретик, родилась в городе Ресифе (Бразилия). Будучи еще подростком, она последовала в ссылку за своими родителями всемирно известными бразильскими педагогамиЭльзой и Пауло Фрейре. Как преподаватель и теоретик психологии и философии, работала в нескольких странах.
Перевод с англ. Сергей Огурцов.
Примечания
1. “Политика невозможного” – проект, организованный художниками-педагогами из различных областей знания: образования, искусства, социальных наук, географии, архитектуры, танца, психологии, цирка, истории. Участники проекта 2006 года: Beatriz Carvalho, Chico Linares, Cibele Lucena, Daniel Lima, Daniela Biancardi, Eduardo Consoni, Gavin Adams, Jerusa Messina, Joana Zatz, Rodrigo Araujo, Suia Ferlauto, Thais Rocha, Fatima Freire.
2. здесь идет ссылка на книгу Paulo Freire и Nogueira, Adriano, «Что делать – Теория и практика в популярном образовании», . Vozes, Petrоpolis, 2002. Pages 41 and 42.
3. Cf. Suely Rolnik: нечто, требующее выхода, что уже реально существовало, но не находит репрезентации в реальности.
4. Freire, Paulo и Nogueira, Adriano, Что делать – Теория и практика в популярном образовании,. Ed. Vozes, Petrоpolis, 2002. Pages 43 and 44
