Нижеследующее представляет собой попытку – на промежуточной стадии, пока история еще пишется – зафиксировать ключевые эпизоды попытки корпорации «Газпром» и администрации Санкт-Петербурга возвести небоскреб высотой 403 метра в непосредственной близости от центра города, признанного ЮНЕСКО объектом Всемирного наследия. В настоящий момент никто доподлинно не знает, почему российские экономические и политические власть предержащие решили построить башню, которая несомненно окажет отрицательное воздействие на исторический (малоэтажный) облик города. Многие противники строительства башни утверждают, что она является символическим проектом для правящей элиты, которая, подобно другим нуворишам – «азиатским деспотам» (на Ближнем Востоке и в Средней Азии), жаждет иметь в ее лице визуальное воплощение своей более или менее непоколебимой власти. На самом деле конфликт куда более интересен, потому что этот пока еще не существующий небоскреб вызвал жаркие споры (граничащие с партизанскими действиями) вокруг таких животрепещущих проблем, как сохранение исторической застройки, экономическая и архитектурная модернизация, а также роль политических институтов и гражданского общества в принятии решений по этим вопросам. Дискуссия вокруг строительства башни выявила классовые и идеологические линии раскола в петербургском обществе: вытесненные на обочину оппозиционные партии выступают против новой номенклатуры, представленной возглавляемой Путиным «Единой Россией»; консервативные местные архитекторы – против международных звезд архитектуры; романтичные, но в большинстве своем беспомощные знатоки «священного культурного наследия» города («интеллигенция») – против тех горожан, кто рассматривает небоскреб как короткий путь в будущее, приходу которого, по всей видимости, препятствует груз «мертвой» истории.

Очаг конфликта – небольшой участок земли в устье реки Охты, там, где она впадает в Неву. Сегодня посетителей этого места встретит 10-метровой высоты забор, украшенный надписью «Охта-центр: невозможное возможно». За забором археологи ведут раскопки допетровских времен двух шведских крепостей и стоянок неолита, в то время как рабочие и инженеры, под наблюдением строительной компании «Арабтек Констракшн» (Дубай), готовят площадку для возведения башни, которую первоначально планировалось завершить в 2012 году (сейчас срок перенесен на 2016 год) в качестве первого этапа создания так называемого «Охта-центра».

Этот амбициозный проект задумывался в 2004 году как совместное предприятие, долевое участие в котором примут «Газпром-нефть» (дочерняя компания «Газпрома») и город. «Газпром» был образован в 1989 году на основе Министерства газовой промышленности СССР как компания, контрольный пакет акций которой принадлежит государству, и с тех пор служил флагманом возрождения российской сырьевой экономики и трамплином для политической элиты. Из бывших председателей его правления вышли премьер-министр (Виктор Черномырдин) и президент страны (Дмитрий Медведев).

 

Но наша история начинается с лазейки в российском законодательстве, позволяющей компаниям регистрироваться и платить налоги на территории других административных единиц, нежели те, где расположены их производственные мощности. В 2004 году «Газпром» начал упрочивать свое присутствие в Санкт-Петербурге. Он инвестировал в ремонт городской центральной системы отопления, арендовал большой участок земли в районе Охты в качестве будущего местоположения своих дочерних компаний и приобрел контрольный пакет акций петербургского футбольного клуба «Зенит» (который патриотично выиграл кубок УЕФА в 2008 году). К этому времени Петербург уже начал переориентировать свою экономическую политику, используя значительные налоговые льготы для привлечения таких ведущих иностранных компаний, как «Форд» и «Ниссан», чтобы они построили здесь свои сборочные цеха. Кроме того, город принялся обхаживать нефтяную компанию «Сибнефть» (недавно приобретенную «Газпромом» и переименованную затем в «Газпром-нефть»), чтобы та перенесла свою регистрацию из Омска в Петербург. Этот процесс занял около двух лет. Тем временем, «Газпром» скрепил эту дружбу, предложив построить свой офисный комплекс в устье Охты – площадью 300000 кв.м. – увенчав его 300-метровым небоскребом. Предложение было сразу же подвергнуто критике градостроительным советом Санкт-Петербурга, заявившим, что здание такой высоты будет противоречить новому высотному регламенту; отчасти эта позиция была продиктована обязательствами, принятыми городом как объектом Всемирного наследия. Глава «Газпрома» Алексей Миллер призвал совет «проснуться»: «За последние десятилетия мы не можем назвать ни одного архитектурного памятника мирового значения, который был бы построен в нашем городе». Так спор мгновенно (и, возможно, ошибочно) приобрел форму противостояния между оторванными от жизни «консерваторами» и устремленными в будущее «модернизаторами».

В 2006 году губернатору Санкт-Петербурга Валентине Матвиенко удалось заполучить «Сибнефть» («Газпром-нефть») – благодаря соглашению, в рамках которого значительная доля налоговых выплат будет перенаправлена городом на различные проекты «стратегического инвестирования», включая строительство так называемого комплекса «Газпром-сити» и нового стадиона для принадлежащего «Газпрому» футбольного клуба «Зенит». Когда этот план обсуждался в городском Законодательном собрании в качестве законопроекта, оппозиционные депутаты назвали его гигантской «взяткой». Однако Матвиенко и Миллер и бровью не повели. Хотя первоначально Петербург согласился частично финансировать «Газпром-сити» из городского бюджета, теперь его планировалось субсидировать целиком.

После этого события стали разворачиваться стремительно. Был объявлен конкурс на проект всего комплекса – с небоскребом как обязательным элементом. Результаты были представлены на выставке в петербургской Академии художеств. Посетителям вручали бюллетени и предлагали проголосовать за наиболее понравившийся им проект; тем, кто не смог прийти в Академию, могли проголосовать в Интернете – на недавно созданном по этому случаю сайте «Газпром-сити». На самом деле последнее слово принадлежало жюри, состоявшему из представителей «Газпрома» и городской администрации и звезд мировой архитектуры, но весь процесс оказался испорчен скандалом, когда трое из четырех архитекторов (Норман Фостер, Кисё Курокава и Рафаэль Виноли) вышли из состава жюри по причине несоответствия представленных проектов исторической (охраняемой ЮНЕСКО) небесной линии Санкт-Петербурга. Контракт выиграла британское архитектурное бюро RMJM. Его копирайтеры описывали концепцию проекта в поистине высоком стиле: «Архитектурное решение башни как памятника диктует ее скульптурное формообразование как обелиск, устремленный в небо, как шпиль, деликатно соприкасающийся с небесной линией города. Форма этого барочного по духу шпиля через органичную композицию объемов привносит элемент динамизма и движения… Раскрывая метафорический смысл энергии как субстанции, несущей жизнь, динамичной, прекрасной, грандиозной и необыкновенно мощной, архитектура башни соткана из великого множества ассоциаций и энергий, и каждый увидит в ней что-то свое: пламя огня, силуэт паруса, стремительность и динамику ракеты, плавность и текучесть воды, движение времени по спирали эволюции…».

Многие петербуржцы, однако, не прониклись этой возвышенной поэзией. Вдобавок к горячим спорам в печати и резкой критике, прозвучавшей из уст местных архитекторов и известных деятелей культуры, таких как кинорежиссер Александр Сокуров и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, предложенный проект небоскреба спровоцировал ряд акций протеста со стороны активистов-экологов и защитников исторического облика города, а также открытые письма и обращения к Путину, Матвиенко и другим высокопоставленным чиновникам – кампания, которая продолжается и по сей день. Либеральная партия «Яблоко» выступила с инициативой проведения общегородского референдума по строительству небоскреба; администрация ее отклонила (это будет первая из пяти подобных неудачных попыток плебисцита по башне). «Яблоко» поплатится за свою активную позицию тем, что партию не допустят к следующим выборам в городское Законодательное собрание.

В 2007 году «Газпром» продемонстрировал нешуточность своих намерений возвести небоскреб. Он снес старые здания, располагавшиеся на предполагаемом участке строительства, подписал контракт с RMJM и объявил тендеры на инженерно- геологические изыскания и общие проектно-строительные работы на территории участка. А также начал ребрендинг программы по развитию микрорайона, переименовав «Газпром-сити» в «Охта-центр». Новоиспеченный «Охта-центр» (щеголяющий светло-голубым стилизованным под пятиугольник логотипом, отсылающим и к форме погребенной крепости Ниеншанц, и к проекту башни, предложенному RMJM) обернулся уже не «административно-деловым» комплексом, а «общественно-деловым» центром – по словам Алексея Миллера, «целым микрогородом», в котором, помимо офисов, будут находиться музей современного искусства, каток, театр и парк скульптуры. Между тем, город пересмотрел схему финансирования. Теперь он разделит расходы на строительство, притом что «Газпром» сохранит права на собственность башни.

Финансированием проблемы не исчерпывались. Всемирный фонд памятников поместил «историческую небесную линию» Петербурга в свой список наблюдения. «Живой город», общественное движение за сохранение исторического облика Петербурга, родившееся во многом в ответ на угрозу возведения башни, собрало около 11000 подписей под обращением против строительства «Охта-центра» и планов девелоперов превысить существующие высотные ограничения. Комитет по Всемирному наследию ЮНЕСКО потребовал, чтобы городские власти временно приостановили проект, и предупредил, что исключит город из своего списка в случае, если строительство продолжится. Сорок девять видных представителей петербургской интеллигенции опубликовали открытое письмо, призывающее Матвиенко отказаться от проекта. 8 сентября 2007 года прошел первый со времен перестройки многотысячный марш под лозунгом «Спасем Петербург». (Дабы ослабить его эффект, администрация ограничила его маршрут относительно сонным районом, отодвинув от беспокойного центра.)

После представления проекта архитекторами RMJM большинство членов градостроительного совета высказались против башни, однако в протоколе заседания главный архитектор города Алексеем Викторов указал, что совет в целом одобрил проект; об этом «факте» на все лады раструбил пиар-отдел «Охта-центра». Подобная тактика – когда критика проекта либо выдается за его (молчаливую) «поддержку», либо перетолковывается как ошибочное мнение или сознательный политический саботаж – станет фирменным знаком кампании по продвижению небоскреба. Например, после встречи представителей «Охта-центра» с делегацией ЮНЕСКО в Москве, появилось сообщение (состряпанное его пиарщиками), что ЮНЕСКО готово вести регулярные консультации по мере осуществления проекта. Другая тактика, взятая на вооружения силами, выступающими за небоскреб, – массированное риторическое принижение города (как «музея под открытым небом», неспособного справиться с требованиями современного экономического развития) и района Малая Охта (как «депрессивного»); якобы единственная панацея от этого – строительство башни. По словами архитектора RMJM Тони Кеттла, «Охта-центр» – это «больше, чем небоскреб»; его подлинная цель – «возродить» район и весь город. Более того, начиная с 2007 года «Газпром» и городские власти запустили столь же массированную кампанию в поддержку башни: в ход пошли рекламные щиты, заказные газетные статьи, скорректированные в нужную сторону опросы общественного мнения и телевизионные ролики, в которых за башню агитировали местные знаменитости, вроде дирижера Мариинского оперного театра Валерия Гергиева.

Апофеозом этого безудержного изъявления «народной» поддержки стало открытое письмо президенту Дмитрию Медведеву, опубликованное в 2009 году и подписанное сорока двумя деятелями культуры и поп-звездами: «Авторы «Охта-центра» сумели создать проект, сочетающий в себе вековые традиции петербургской архитектуры и новаторские идеи… Благодаря строительству «Охта-центра» Петербург станет центром деловой активности России. В городе смогут разместить штаб-квартиры крупные
мировые кампании, а значит, в Петербург будут поступать дополнительные инвестиции – в том числе и на сохранение культурного и исторического наследия, которым все мы гордимся и дорожим». Сходным образом, в преддверии скандальных общественных слушаний в сентября 2009 года, на которых обсуждался вопрос, должны ли городские власти сделать для «Охта-центра» исключение по высотному регламенту (слушаний, во время которых противники башни были избиты «охранниками» и подвергнуты неоднократным милицейским обыскам), местный «активист» Марат Козлов и его организация «Правый берег» представили Матвиенко 20000 подписей в поддержку башни. В этот же период ранее хранившее молчание или несуществовавшие «общественные организации» стали умолять Матвиенко не лишать их надежды на светлое будущее: «Мы считаем: нельзя лишать Петербург и его жителей будущего. Город должен жить и развиваться. Более того, он должен быть удобен для жизни всех без исключения своих граждан».

Это впечатление «народного» энтузиазма по поводу небоскреба подкреплялось периодическими публикациями опросов общественного мнения, проводившихся социологом Романом Могилевским и неизменно показывавших, что большинство петербуржцев выступают за строительство башни и что их ряды растут с каждым днем. (Эти результаты были оспорены как другими социологами, усомнившимися в методах Могилевского, так и рядом других опросов, которые показали, что только пятая часть, в лучшем случае – треть жителей Петербурга однозначно поддерживают проект.) Неудивительно поэтому, что «Охта-центр» решил, что эта по большей части невидимая армия должна предстать во плоти. На первых публичных слушаниях в июне 2008 года половина мест в зале была занята оплаченной массовкой. Предупрежденные об этой уловке заранее, активисты-противники башни попытались сорвать слушания, заполнив сцену для выступлений и отказываясь ее покидать. После получасовых препирательств в зал ворвался отряд ОМОНа и разогнал активистов, задержав в ходе «операции» нескольких из них.

Эта искусственно вызванная лавина «общественной» поддержки должна была «естественным» образом подтолкнуть городскую администрацию и «Газпром» к ряду шагов, которые сделают завершение строительства к 2012 году необратимым. Среди них – предоставление технического проектирования и контракта на строительство «Арабтек Констракшн», компании из Объединённых Арабских Эмиратов, прославившейся своей работой над самым высоким зданием в мире – Бурж Калифа. Посетив Дубай в марте 2008 года, Матвиенко одобрительно отозвалась об их строительной практике: «Понятно, что у них там лето круглый год, понятно, что там дешёвая рабочая сила, кроме того, там есть шейх, который сегодня подписал проект, а завтра начали строить. У нас пока такого нет. Но, тем не менее, нам есть над чем задуматься! Мы должны внимательно изучить этот опыт и всё позитивно использовать в нашей работе» (2).

Стороннему наблюдателю может показаться, что весь конфликт вращается вокруг эстетики – иными словами, должен ли небоскреб XXI века возвышаться над чудесно ровным неоклассическим заповедником XIX века. С этой точки зрения, понятно, почему министр культуры и спикер верхней палаты публично присоединились к растущим рядам противников башни. Но в действительности иные, неэстетические препятствия возникли на пути того, что Матвиенко однажды окрестила «поступательным развитием». Первым таким препятствием оказалась ее же собственная администрация, которая за несколько лет проделала путь от согласия на полное финансирование проекта из городского бюджета до продажи всех своих долей в компании-застройщике и перекладывания строительных расходов полностью на «Газпром». ЮНЕСКО также продолжает угрожать городу исключением из списка Всемирного наследия. Археологи, объявившие об обнаружении «петербургской Трои» на этом участке земли, требуют прекратить строительство, чтобы сохранить эти ранее неизвестные сокровища. Местные специалисты поставили под сомнение странное утверждение, сделанное «Охта-центром» и RMJM, что башня не испортит знаменитые «открыточные» виды Петербурга, показав, напротив, что здание будет торчать, видное с большинства этих точек обзора. Те же специалисты изучили недавно опубликованный анализ экономической целесообразности проекта и пришли к выводу, что его шансы на коммерческую жизнеспособность крайне малы.

Тем временем, оппозиционеры и жители города продолжают подавать судебные иски, требуя рассмотреть законность отклонения от предельных высотных параметров при строительстве башни, сентябрьского слушания 2009 года, финансирования проекта, а также переопределения зоны, подлежащей исторической охране, ради спасения останков крепости. Наконец, петербургское гражданское общество, переживающее не лучшие времена, тем не менее продолжает делать то, что в его силах. Второй митинг в защиту исторического облика города, состоявшийся в октябре 2009 года, собрал наибольшее количество людей, приходивших на политические демонстрации за последние годы; протестующие потребовали отставки Матвиенко, видя в ней главного лоббиста башни. Активисты использовали и некоторые приемы «новых медиа» в своей кампании против навязываемой сверху «модернизации»: от призыва «Надень синюю ленту» в знак защиты небесной линии Петербурга и пиратской сетевой видеокамеры на крыше близлежащего здания, обеспечивающей круглосуточное слежение за стройплощадкой, до электронной петиции на сайте Bashne.net. Ко всеобщему удивлению, государственный Первый канал недавно вмешался в противостояние, выпустив несколько передач, в которых башня подавалась в негативном ключе. Еще более спутал карты спикер Госдумы, председатель Высшего совета «Единой России» Борис Грызлов, который тоже высказался о башне, предложив перенести строительство в другое – менее спорное – место города. Таким образом, «Газпрому» и городской администрации стало труднее манипулировать общественным мнением, а их логика автоматического улучшения инфраструктуры, которое принесет с собой башня («Все меняется к лучшему»), выглядит все более и более безосновательной (3).

Тем не менее «Газпром» продолжает форсировать проект, демонстрируя тем самым истинную правду слов архитектора Тони Кеттла о том, что «Охта-центр» – это «больше, чем небоскреб». Алексей Миллер выразил эту едва ли не мистическую необходимость, когда в 2008 году сказал корреспонденту газеты: «Мы построим этот проект! Мы построим этот проект, я вам обещаю просто! Понимаете, я вам просто обещаю: мы построим этот проект! Я вам обещаю – и вас пригласим! Мы построим этот проект».

Но не будем заканчивать на этой фарсовой ноте. На самом деле такие архитектурные мега-проекты, даже когда они не осуществляются, подобно тарану действуют на хрупкую социально-политическую и экономическую реальность. Они упрощают процедуры разрешения для множества не столь масштабных, но не менее разрушительных проектов по преобразованию городского пространства; они создают прецедент для похожих «исключений» из правил зонирования, толкают город перекраивать границы охраняемых исторических зон и уничтожать находящиеся под защитой государства озелененные территории ради нужд «инвесторов». Крупные «инвесторы» вроде «Газпрома» делают городские власти зависимыми от этой модели модернизации и тем самым способствуют дальнейшему распространению порочных практик, порождаемых потребностью в навязывании этой модели. Несмотря на заигрывание с «общественным мнением» (в данном случае начавшееся с «народного голосования» за лучший проект), администрация вынуждена стремиться к монополии в принятии решений и вопросах общественного эстетического вкуса. Наконец, брутальная модернизация в лице башни «Газпрома» санкционирует парадигматический сдвиг, который перекрывает и делегитимирует другие парадигмы – от продуманной и последовательно проводимой охраны исторического наследия до возрождения снизу, которое смогло бы принять настоящую архитектурную новизну.

 

P.S. С тех пор как зимой этого года мы составили эту хронику, в нашей истории произошло несколько событий, которые, к сожалению, непросто описать, а еще труднее проанализировать. Уклончивое письмо от президента Медведева, направленное властям Санкт-Петербурга в мае, касалось в том числе и строительства башни; в нем говорилось, что Россия должна выполнять свои международные обязательства – как страна, подписавшая конвенцию ЮНЕСКО по всемирному наследию. На какое-то время это дало противникам башни надежду, что проект будет приостановлен или серьезно пересмотрен. Однако представитель администрации президента быстро дезавуировал такую интерпретацию, подчеркнув, что вопрос строительства башни находится в компетенции региональных властей. Представители «Охта-центра», чиновники из городского комитета по охране исторических памятников и главный инженер RMJM, презрев здравый смысл и справедливость заявки Петербурга на статус объекта всемирного наследия от 1990 года, заявили, что слишком «щедро» прочерченные границы этого наследия служат в настоящий момент препятствием для таких жизненно важных проектов развития, как башня. Они также дали понять, что члены Комитета по всемирному наследию ЮНЕСКО являются сторонниками пересмотра границ, хотя нет никаких фактов, подтверждающих, что это действительно так. Между тем, Конституционный суд Российской Федерации отклонил иск противницы башни о законности общественных слушаний 2009 года, послуживших толчком для отклонения от высотного регламента, отметив в то же время, что по Конституции и в силу подписанных международных соглашений Россия обязана содействовать сохранению культурно-исторического наследия и гарантировать, что градостроительные нормы и решения будут приниматься в соответствии с этими обязательствами.

 

Иными словами, если башня все-таки будет построена, ничьей вины в этом не будет. Поэтому мы посвящаем этот текст и публикацию сценария «Башня. Зонгшпиль» тем петербуржцам, кто не перекладывает ответственность на плечи других и с самого начала стойко борется с этой недальновидной псевдомодернизацией.

 

Перевод с англ. Александра Скидана

 

(1) «Все меняется к лучшему!» – нынешний лозунг компании «Охта-центр».

(2) Программа «Панорама» Би-би-си в 2009 году нарисовала несколько иную картину, рассказав об ужасающих условиях жизни рабочих-иммигрантов в Дубае: «Весь лагерь залит нечистотами, и рабочие вынуждены выкладывать дорожки из камней, чтобы добраться до своего жилья. В одном из туалетов нет воды, и уборные там до краев забиты испражнениями… Власти также сообщили, что лагерь переполнен: 7500 рабочих живут в 1248 комнатах с плохой вентиляцией».

(3) Особенно после прошедшей зимы, когда городские власти оказались неспособны справиться с такой элементарной задачей, как уборка снега. В свете этой катастрофы не удивительно, что Марат Козлов и его «Правый берег» недавно взялись очистить от снега детскую площадку в районе Малой Охты и что сайт «Охта-центра» немедленно раструбил об этом триумфе гражданской добродетели.