В овечьей шкуре.
Диалог о капитализме.
Социалистическое братство – это не какой-то утопический строй, который надо реализовать против капитализма, а это то, что в расщелинах капитализма каждый раз надо организовывать заново.

Артемий Магун

Данила Расков

Александра Магун

Александр Погребняк

Место действия – Санкт-Петербург.
Действующие лица:
Автандил – отец семейства, экономист известного банка, 60 лет
Георгий – его сын, студент Высшей школы экономики, 25 лет
Мамука – сын Автандила, докторант Европейского университета, 30 лет
Алико – дочь Мамуки, 9 лет

Мамука
Слушайте, семья! Ездил я в прошлом месяце к своим друзьям в Берлин, мы с ними там посидели и поняли, что, вопреки всем различиям между нами, у нас есть нечто безусловно общее – это ненависть к капитализму и вытекающая из нее необходимость борьбы с ним. После распада Советского Союза капитализм – уже везде. В России – своего рода, в Германии – немного другой, в Китае очень странный, ну и, конечно, считается, что главный капитализм в США – но везде это именно капитализм. То есть в принципе это синоним тирании, которая сегодня господствует над миром. Поэтому международными силами мы должны эту силу невидимой тирании – а ведь капитализм потому самая страшная деспотическая власть, что ее не видно, – вот эту силу мы должны вместе скинуть и поставить на ее место человеческое братство и достоинство. Не вводить очередные иррациональные схемы, а просто договориться и жить так, чтобы мы получали место в жизни по труду, по заслугам, по справедливости. Это классическая формула социализма, что же мешает нам сегодня поставить ее во главу угла, как вы считаете? Я уже не говорю про коммунизм.

Георгий
Знаешь что, братан, я тебя очень люблю, но хочу уточнить для тебя свою позицию. Она состоит в том, что современное общество, ну, даже все современные общества, мне кажется, устроены по капиталистическому образцу. Вопрос, конечно, в том, что, как правильно ты и сказал, в разных странах есть разные вариации. Чем полезна борьба с капитализмом? Да тем, что любая борьба с ним его только укрепляет. Поэтому вы, левые активисты, критикуя капитализм, все равно на современной стадии развития общества имеете мало шансов. Возьмем какие-нибудь примеры. Вот Берлин, где ты побывал. Он прекрасен тем, что там образовалось много свободной площади, недвижимости в результате известных изменений, и получается, что каждый способный человек может организовать свое дело, причем это может быть прибыльное, денежное дело – но совсем необязательно! Масса различных творческих организаций, масса людей из разных мест. В чем, получается, секрет развития Берлина? Как раз в капитализме, хотя он иногда имеет левое обличье: допустим, в каком-нибудь хостеле
собираются левые, но они все равно за него платят, пользуются благами капитализма. Теперь формула, которую ты назвал: от каждого по способностям, каждому по труду. Тут возникает крупная развилка, пройденная еще в XVIII веке. Должны ли мы регулировать общество, в котором живем, и в какой степени можно допускать его саморегуляцию? Соответственно, если мы считаем, что все должно быть строго отрегулировано, то, конечно, капитализму нет места. Если же мы считаем, что люди достаточно развиты и способны сами определять те цели, ради которых они живут и действуют, то значит, эта степень саморегулирования и есть степень, в которой и развивается свободный капитализм. Речь не идет о том, что он должен собой все заслонить. Конечно, существует еще понятие так называемого правового государства, демократии. Они регламентируют капитализм и в разных обществах делают это по-разному. Но тем не менее вот этот двигатель сил саморегулирования, личной инициативы, как раз и важен в капитализме.

Мамука
Конечно, Берлин такой интересный город еще и потому, что там много денег, туда съезжается молодежь со всей Германии и со всей Европы, и благодаря этим деньгам там открываются новые институты по социальным наукам, арт-выставки. Там интересно жить: много также всяких баров, клубов – я с этим не спорю. Но для нас ведь речь не идет о том, чтобы уничтожить все общественное богатство, которые было бы в Германии все равно, оно вообще там всегда было, кроме как во время страшных войн. Вопрос в том, как это общественное богатство организовать, распределить. В Берлине, а еще в большей степени в других капиталистических странах, там, где нет социального государства, все это организовано неправильным образом. Есть жирная, богатая элита, которая строит бесконечные небоскребы, ездит на BMW, и в то же время – молодой творческий класс, который обслуживает эту буржуазию и не может поэтому полностью отдаться самовыражению. Что нужно сделать? Нужно взять этот капитал, богатство общества в свои руки и сделать из общества, например из того же Берлина, одну большую фабрику. Скажут: данный конкретный буржуа, капиталист очень хорошо управляет предприятием. Ну пусть и управляет за достойную, но умеренную зарплату, не позволяющую ему нанимать других людей, кроме приходящей няни из агентства. А рядом с ним будет трудиться художник, который будет раскрашивать булочки. Он продает булочки, а художник их раскрашивает в фиолетовый цвет, даже если общество в принципе могло бы без этого обойтись. И таким
образом у всех будет место. А то хорошее, что есть в Берлине (потому что элементы моего идеала уже в наличии сейчас), является результатом не капитализма, а как раз социального государства, которое с этим капитализмом мягко боролось весь XX век.

Автандил
Дайте я и свою старперскую ноту короткую вставлю. Ваш задор, с его свойственным юношеству идеализмом, конечно, замечателен, но он от многого абстрагируется, в частности от тех замечательных наблюдений, которые многие люди делали в отношении человеческой природы. Ведь капитализм живуч и расползается по всему миру не только потому, что есть какая-то мафия или мировое правительство или класс, который его насаждает, но и потому, что душа каждого человека – даже того, кого капитализм эксплуатирует, делает хроническим неудачником и так далее, – откликается именно на капитализм. Сами наши сны являются по форме своей капиталистическими. Почему? Ну потому, что мы знаем, что человек – это существо, которое живет в символическом, то есть любит отличаться от другого человека, использовать его или ее как орудие для получения удовольствия.

Мамука
А я вот не люблю ⁠всего этого. Ты любишь, Георгий? Использовать другого человека, ⁠чтобы получать от него удовольствие, ⁠а чтобы он его при этом не получал? Это даже ⁠неприятно, неэтично.

Георгий
Не в том дело, что мы лишаем человека его ⁠удовольствия и перекачиваем ⁠его в собственный карман. Нет. Капиталистическая стратегия более ⁠хитра. Мы хотим, чтобы все люди наслаждались, и благодаря их нормальному наслаждению лично я испытывал бы некоторое прибавочное наслаждение. То есть я бы понимал, что они, наслаждаясь, славят меня, как, например, успешного предпринимателя, человека, который подарил миру какое-нибудь изобретение, и так далее. И в этом смысле капитализм – это такая игра, где все время существует нечто, что можно назвать конкуренцией, но лучше было бы применить старое гегелевское выражение – борьба за признание. Ведь капитал и богатство – это не синонимы. Богатство – это понятие аморфное и слишком утилитарное, а капитал – это когда богатство становится ресурсом этого прибавочного удовольствия или признания.

Мамука
Но ведь раньше без всякого капитализма люди удовлетворяли свою жажду признания совсем в других обществах – феодальном, например, рабовладельческом. Не было никакого капитализма, но люди прекрасно признавали друг друга. В Советском Союзе тоже было признание – фотографии людей вешали на доску почета. И вообще, общественное признание даже в нашем обществе иногда бывает вне всякого капитализма: известный врач, известный космонавт, известный летчик, который, допустим, спас самолет, благодаря СМИ и социальным сетям вдруг становится знаменит. Радуется он этому? Да, радуется. Но я опять же не понимаю, зачем здесь нужен капитализм. Государство вполне может играть роль института признания. Если мы создадим социалистическую кооперативную экономику, мы можем создать и систему таких своеобразных досок почета. Допустим, наиболее успешный труженик или труженица, которые получили наибольшее количество лайков от своих сотрудников на этой неделе, становятся работником недели, а коллеги в их честь устраивают банкет.
Зачем для этого деньги? Наоборот, деньги как источник репутации всегда рассматриваются с подозрением. Джордж Сорос – это умнейший человек. Но вдруг ты так говоришь, потому что он дал тебе когда-то денег? А если бы он денег никогда тебе не давал, ты, может быть, и иначе бы на него смотрел… Представьте Джорджа Сороса с деньгами и того же Джорджа Сороса, не дай Бог, обанкротившегося, который приходит и тоже разговаривает с вами, – это будут два совершенно разных человека, хотя, возможно, оба очень милые. Сумма нулей на банковском счете преображает в наших глазах человека, раздувает его как лягушку.

Автандил
Ты прав, Мамука, что есть какие-то общечеловеческие вещи, которые капитализм реализует. И это не только эгоизм, стяжательство. Не только выживание. Это вообще беспредельная страсть человека к действию. И поэтому капитализм не виноват в том, что человек впадает в раж покорения мира любой ценой, что он живет предельным усилием, живет каждый час как последний. Капитализм как раз есть способ локализовать это яркое человеческое свойство. В XVII веке, когда создавалась теория капитализма (например, Локком), было совершенно ясно заявлено: раньше люди бескомпромиссно боролись за власть друг над другом, за сокровища, а еще за правильную религию. Но они зашли
слишком далеко, скоро вырежут всех. Поэтому давайте ограничим эту страстную борьбу только обработкой природы, стрижкой овец, производством сукна и зарабатыванием денег – то есть специальных игровых фишек. Пусть люди там бескомпромиссно самоутверждаются, а не воюют. Капитализм возник, по идее, вместо империализма. Конечно, до конца это не получилось, потому что люди стали воевать по экономическим причинам, за ресурсы и рынки, возник новый, экономический империализм. Но все-таки это эксцессы, в идеале такого быть не должно: умеренная политика сглаживает неумеренную экономику.

Мамука
У вас получается, что капитализм – это такой романтический порядок неумеренного удовольствия и дерзновенного подвига. Но это с точки зрения обычного человека совершенно не так. Наоборот, он, этот человек, видит повсюду крючкотворство и крохоборство. С центрами Берлина и Москвы, где происходит безумное вливание средств в фантастические сны, сочетаются выжженная земля депрессивных регионов, политика затягивания поясов, да и собственно массовая депрессия трудящихся собственной душой. Ведь у нас сегодня капитализм «нематериального» душевного труда.

Автандил
Георгий верно в общем сказал, что капиталист не стремится специально украсть наслаждение у другого – но так иногда получается само собой. Аскеза, экономия, «капиталистический реализм» – это просто другая сторона безудержной траты, которая может возникать и у самого капиталиста в плохие моменты, и у трудящихся, которые выглядят сегодня как неудачливые капиталисты и вынуждены экономить. Депрессия – обратная сторона мании.

Георгий
Да, конечно, надо признать, что капитализм – не лучшая система. Много было критики его, начиная с Прудона и Маркса. Но давайте посмотрим: а что этому противостоит? Ничего хорошего. Более того, сами критики капитализма к нему и приходили. Взять хотя бы наше мощное советское социалистическое государство: что такое промежуточный план Ленина, как не создание государственной машины с использованием инструментов капитализма для новых задач? Но ни о каком социализме или коммунизме как таковом речь не пошла именно
потому, что мировой революции не произошло, и даже это небольшое государство – небольшое относительно всего мира – должно было именно в рамках конкуренции действовать и показывать экономическую результативность, а получается это как раз капиталистическим путем. Те же работники все равно трудились за заработную плату, а прибыль получало государство. Так почему государство лучше как получатель прибыли, чем капиталист? Почему эта централизованная система лучше? В ней постоянно возникает коррупция, отсутствует внешний контроль, а если наращивать внутренний контроль, то нужно бесконечно кормить каких-то непонятных людей, и кто будет контролировать самих контролеров?

Алико
А мы можем почувствовать сразу и капитализм, и социализм?

Автандил
Можем. Когда мы получаем пенсию, допустим. То есть ты заработал, вложил в пенсионный фонд, а потом к старости получаешь деньги, или вот скоро будут всем платить базовый доход. Это одновременно и капитализм, и социализм.

Георгий
Великий экономист Джон Мейнард Кейнс был женат на русской балерине и несколько раз приезжал в Страну Советов, которая провозгласила себя страной социализма. И когда он вернулся, он написал в заметках: «Все-таки социализма там нет».

Алико
Почему?

Георгий
А потому что носильщик, который помог отнести ему багаж, ждал, что он заплатит ему деньги. Раз человек хочет денег, значит действует та же мотивация, значит не было смысла и городить весь огород.

Алико
А какой смысл так делать? Говорить не в начале, а в конце? Это как в том мультике, где сначала сказали, что проезд на слоне бесплатный, а потом оказывается, что нужно заплатить, чтобы слезть со слона.

Мамука
Это типичный капитализм долга, о котором много пишут в последнее время Лаззарато и Гребер.

Автандил
Вот точно так же было и у Кейнса, почему он и решил, что это не дружба, а просто старый добрый капитализм. Тем не менее сейчас очень много говорят про социализм, особенно в развитых странах, так как политический хаос увеличивается, экология приобретает значимость, капитализм в той же Америке явно не реализует своих обещаний прогресса – и особенно с точки зрения интеллигенции. Капитализм особенно обернулся сейчас против интеллигенции, потому что она отставлена от принятия решений. Финансисты, шкурные крохоборы, мыслящие копейками, а не эксперты-идеологи правят бал, и интеллигенция очень недовольна. Ее не привлекают к принятию решений, к общественной дискуссии. Поэтому она все больше склонна строить социализм. Но пока это не так, действует двоемыслие и лицемерие – как и в Советском союзе, кстати. Конечно, в Советском Союзе, который я еще помню хорошо, были и капитализм, и социализм, но было доминирование социалистических ценностей, и их пытались всюду внедрять. То есть, грубо говоря, носильщик берет с тебя деньги, но потом извиняется, говорит: «Слушай, я бы не брал денег вообще…»

Мамука
Довольно многое завязано у вас у обоих – извини, папа, что я, так сказать, равняю тебя с братом, тут мы же не про возраст, а про правду, – на то, что есть некая человеческая природа, связанная с крайним эгоизмом, эгоизмом выживания, таким экзистенциальным драйвом. Дело не только в том, что нужно признание, но в том, что в какой-то момент в тебе вскипает такая страсть, что ты уже не можешь ее контролировать, – и эта страсть эгоистическая. Она направлена и на признание (тогда она бодрая и пафосная), и на выживание (тогда она мрачная, тревожная), и на экспансию (тогда она просто холодно-прожорливая).
Конечно, эту эго-«природу» можно в человеке пробудить. Можно довести министра в Советском Союзе до такой ручки, что он будет выгрызать глаза и воевать с другими министрами, – если он, например, знает, что пойдет под суд, если не выполнит план. Но это то, что, на мой взгляд, социальное государство, социал-демократическое государство XX века успешно смягчило. Если ты создаешь человеку какую-то подушку безопасности, он понимает, что в конечном счете это игра. Ведь капитализм – в той форме, в какой он сейчас существует, – это игровой такой формат. Да, это серьезная игра, ты можешь очень чувствительно проиграть, но все-таки мы договорились, создали правила. Денежный выигрыш – это символ, и если заменить деньги фишками, то получится тоже очень интересная игра.

Автандил
Так ты просто социал-демократ? Тогда в чем же твой революционный пафос, ведь эта система «игры по правилам» уже реализована, скажем, в Евросоюзе!

Мамука
Я не поддерживаю тупую социал-демократию в духе Миттерана или Блэра, потому что на самом деле если мы такое допускаем, то остается тот же капитализм, но еще и хуже работающий. Конечно, настоящий капиталист последователен: он очень много производит, все время подхватывает инновации, увольняет кучу людей, только чтобы произвести новое лекарство или внести красивое изменение в камеру айфона, и это возможно только тогда, когда его действительно прет в силу эгоизма, нарциссической страсти. Это эффективно, но мне это не нравится. Мне кажется, что просто какие-то другие принципы должны быть. Я хочу добавить – против вашего, папа, извини, поколения, – капитализм, может быть, был бы приемлем, если бы не разрушал землю. Но капитализм основан на логике выживания любой ценой, причем искусственной. Человека можно было бы оставить и в живых, и не в бедности, общественного богатства бы на это хватило, но мы специально его ставим в ситуацию крайней бедности и выживания, чтобы он ярко и до потери пульса трудился. Если мы это делаем, то да, мы достигаем производительности, мы достигаем эдакого блестящего эффекта, но – мы разрушаем землю. А зачем? Получается, что ради решения игровых задач мы уничтожаем экологию. Вместо голубого неба мы имеем оранжерею. Эта страшная игра, которой является капитализм, должна закончиться.
Тут есть ирония истории. Казалось бы, капиталист говорит: «Мы не хотим никакого дидактического патернализма, или диалектического матернализма, государства, не надо папе учить нас жить, мы самостоятельные, мы под открытым небом истории совершаем, понимаешь, тигриный прыжок». Но на самом деле такой риск на жизнь и смерть именно и превращает мир в оранжерею. Парниковый эффект. Тигр мечется в клетке. Человечество становится оранжерейным растением именно потому, что оно в оранжерее жить не хотело. Нам надо эту ложную дилемму как-то снять! При всем моем уважении к наследию отцов, вы, отцы, инфантильны, и матери тоже инфантильны. Мы и наше поколение – родители наших родителей в каком-то смысле. Мы должны их как бы заново породить, и поскольку в нашем социалистическом государстве родители будут жить долго, у нас будет возможность, папа, тебя перевоспитать в более экологическом ключе.

Георгий
Лучше жить в глупом капиталистическом обществе, с противопоставлением условного центра, который старается все регулировать, и саморегулирующейся, немного хаотичной, немного бессмысленной временами периферии – но при этом такое общество может само себя поправить! – чем в умном, но тем не менее догматическом и инертном обществе так называемого социализма. Вот возьмем два тезиса. Первый – прозвучавший экологический тезис: якобы капитализм умерщвляет природу. Не человек, а капитализм. Во-первых, капитализм тут совершенно ни при чем. В советском обществе также были проекты повернуть реки вспять… Вот ваш позитивный пример – Советский Союз. Он пытался, иногда довольно искренне, делать что-то в интересах людей, но что у них получалось в итоге? Один кирзовый сапог на каждого человека и портянки каждому. А от каждого – жертва максимальная на лоно государства. Каждый – это винтик в системе, за него уже кто-то решил его судьбу. Что ж тут хорошего? А капитализм это хаотичная саморегулирующая система, она сама может приспособиться, может работать и на экологию, ей ведь все равно, на что работать. Люди задают ценностные ориентиры, а у капитализма самого по себе никаких ценностей нет. Это просто экономическая система, которая выводит на те ценности, которые есть в обществе. Если в обществе такие ценности, что надо пожирать природу и ее покорять, то капитализм лучше всех это может сделать, а если наоборот, ценность – максимальным образом ее сохранять, то и это может сделать капитализм. Если подобные ценности будут достаточно распространены и люди будут готовы за это платить, то именно
капитализм спасет нашу землю от разрушения. Гораздо быстрее, чем централизованный орган, который просто приведет к полной катастрофе.

Мамука
Какие у меня как у активиста претензии к капитализму?

Алико
Какие?

Мамука
Огромные. Во-первых, в центре мироздания, как я это понимаю как молодой активист, должен быть сам человек с его истинными потребностями, истинными задачами и предназначением. Что мы имеем в случае с капитализмом? Большая часть людей оказывается всего лишь средством. И только выйдя за рамки капитализма, человек может стать целью этого общества, в котором он живет. Вторая претензия: если брать капитализм, то он разбивается на какие-то условные сферы. Во-первых, это сфера производства: машины, оборудование, станки, сфера организации. Но в результате это все должно быть где-то потреблено. Кто-то это все должен съесть, надеть или в конце концов просто уничтожить, на складе, предположим, сжечь. А зачем это потреблять? Эти искусственные потребности создаются самим капитализмом. И в этом смысле истинный путь человека – это осознать свои потребности и быть свободным от системы. В этом может быть корень борьбы с капитализмом, в ограничении потребностей или в осознании их истинной сущности. Это может быть товарищество, просто дружба, любовь, в конце концов. Получается, что это размах капитализма гонит и истребляет природу, то есть собственно самого человека опять же, потому что человек хоть и является культурным существом, но одновременно и частью природы. И внутри капитализма нет сдерживающих обстоятельств, которые бы препятствовали этому истреблению. Конечно, можно предположить, что капитализм выведет людей в новые галактики, предположим, и вообще Земля перестанет быть основным местом обитания человека, но если все-таки оставаться в тех координатах, в которых мы пока находимся, мы видим, что никаких серьезных сдерживающих обстоятельств нет, и это, конечно, серьезная разрушающая сила.

Автандил
Не волнуйся, капитализм не выведет человека к другим галактикам, потому что это не прибыльно.

Георгий
Почему, это может стать прибыльным.

Автандил
Может стать прибыльным через лет 100, но, как мы знаем, сейчас все такие макропроекты даже в капиталистических странах в основном поддерживает государство. Есть книга Марианны Мацукато о том, что даже айфон на 70% состоит из деталей, созданных по заказу государства. Это настолько мощные инновации, что на них не хватает длительности расчета капитализма, его диапазона видения.
Государство, опирающееся на массы, на общественное мнение, составляет важный противовес капиталу.
Если уж и создавать какой-то синтез, то, как говорил великий философ капитализма Жиль Делёз, нужно, чтобы этот синтез носил характер дизъюнктивный, то есть парадоксальный. Демократические институты как раз и нужны для того, чтобы эту капиталистическую, экспортную, технократическую систему все время держать под прицелом, совершать в нее какие-то интервенции, и в тех случаях, если советский министр или брюссельский министр начинают совершать какой-то сговор для того, чтобы свои технократические планы осуществлять и любой ценой максимизировать прибавочную стоимость, необходимо совершать демократическое вмешательство в их логику. Надо будет тогда противопоставить исполнительной технократической власти власть народа или власть множества, как сегодня любят говорить, которая, например, требует стабильности, обеспечения старости, минимизации тревоги. Вот этот дуализм, противоборство – именно в нем состоит истина, а не в том, чтобы обязательно перетягивать одеяло на какую-то свою сторону. Аргумент сынули Георгия – о том, что мировая революция не произошла, – это же не аргумент в пользу капитализма как истины в ее предельной инстанции, а, скорее, оговорка по Фрейду: а если бы она произошла?

Георгий
Тогда и поговорили бы.

Автандил
В идеале не государства, в том числе социалистические, должны противостоять друг другу как рыночные игроки, а внутри самих государств должны взаимодействовать и бороться между собой два сектора: один – технократический сектор, который будет все время стремиться к эффективности в рыночном смысле этого слова, а другой – демократический сектор – может быть, состоящий из своего рода неудачников из бедных слоев населения или из тех, кто живет на заработную плату, а не на прибыль – но имеющий право вмешиваться в работу технократических экспертных сообществ. А те, в свою очередь, должны иметь инструменты, которые бы этот демократический пыл народа, который, если дать ему волю, дал бы людям три дня в неделю работать и уходить на пенсию в 35 лет, могли удержать в берегах. Должна быть такая система взаимного уравновешивания капиталистической экономики и демократической политики.
Я, детки, все же не понимаю пафоса вашего. То есть понимаю, но именно как подростковый пафос, дескать, обязательно надо перейти к какому-то новому качеству, от чего-то надо отказаться и чем-то надо это заменить. Мы, старики, любим читать всякие книжки, которые, казалось бы, далеки от современных процессов. Вы вот там по Берлинам шастаете, по клубам всяким, по кафе, по молодежным тусовкам, а мы читаем, например, старых берлинских интеллектуалов. Был такой Вальтер Беньямин, которого Мамука уже цитировал про тигров. Он написал «Берлинское детство на рубеже веков» и очень хорошо понимал, что социалистические идеи и реализация этих идей возможны не в противовес капитализму, а исключительно внутри капитализма как некоторый противоход, который позволяет всерьез относиться к реальности, видеть, что в реальности имеет место какой-то катастрофический процесс. Мамука говорил совершенно правильно, что все устремляется к пределу, к катастрофе: ресурсы исчерпываются, люди работают на пределе своих возможностей и так далее. Но, во-первых, люди благодаря этому впервые становятся субъектами своей жизни, они не по традиции вписаны в какую-то идентичность – крестьянин там, рыцарь, священник, монах, торговец или кто-то еще. Они по отношению к своей жизни приобретают характер самоопределяющегося субъекта. Это первый момент. Второй момент: это ведь не просто игра. Капитализм придает логике игры пафос и экзистенциальную серьезность. Мы знаем, что в эпоху кризисов многие капиталисты, разорившись, например, могут кончать жизнь самоубийством или они вообще теряют всякий смысл жизни, чувствуя,
что их бизнес на грани разорения. Капитализм придает серьезность пафосу субъективности, мы понимаем, что существуют какие-то вещи, которые, если мы не будем держать их под контролем, исчезнут. И благодаря этому в капиталистической цивилизации субъект всегда приобретает обостренное зрение ко всему тому, что может быть разрушено динамикой капитализма, но можно попытаться в последний момент что-то спасти. То же самое братство, социалистическое братство – это не какой-то утопический строй, который надо реализовать против капитализма, а это то, что в расщелинах капитализма каждый раз надо организовывать заново. Причем вопрос всегда серьезный. Возможно, мы потеряем деньги, возможно, мы станем неудачниками, возможно, мы лишимся пособий и средств к существованию, но на какой-то момент мы реализуем что-то в противовес этой динамике денег. Выйдем из потока на какое-то время и создадим что-то не имеющее рыночной ценности, но имеющее ценность экзистенциальную. Но повторяю: если не будет капиталистического кода, то сам этот противоход будет просто иллюзорной и лишенной серьезности возможностью.

Алико
У меня есть к вам всем вопрос. Что такое капитализм?

Мамука
Правильный вопрос – если свергать капитализм, надо знать, что свергать. Никто не предлагает, как в примере с Берлином, вообще уничтожать богатство Берлина или запрещать в нем оборот денег. Речь идет о том, чтобы снять и уничтожить то, что образует сущность капитализма. Капитализм все-таки был не всегда. Немецкие историки XIX века любили говорить, что был античный «капитализм», вавилонский «капитализм» и так далее. Но под этим понимался только торговый капитал: там, естественно, были купцы, которые накапливали какие-то деньги и давали их в долг.

Алико
Но торговля – это не капитализм.

Мамука
Да, ты права. Она – не капитализм потому, что в обществе при этом торговля не является главным занятием, она не подчиняет себе производственный процесс ни в культурном идеологическом плане, ни в реальном практическом плане. Она является просто одним из видов активности в обществе, важной, но одной. А центральные функции все-таки – политика, религия и война.

Алико
Когда так было?

Мамука
Ну, до Нового времени, до XVI-XVII веков. В это время уже возникает капитализм как система, когда в практической деятельности начинает доминировать уже ранее существовавший этос, привычки людей торговли – привычки экономить, подсчитывать денежку, с недоверием относиться к окружающим (если ты всем доверяешь, душа нараспашку, ты – плохой капиталист, тебя обязательно обманут), такое шкурное – настороженное и жадноватое – поведение. Доминировать в ущерб аристократическим добродетелям – смелости и щедрости.

Алико
А зачем быть капиталистом?

Мамука
Ну, например, это позволяло людям перескочить из низшего сословия в уважаемые члены общества, стать влиятельными и богатыми. Что двигало торговцами, дельцами разных калибров? Жажда золота, желание обладать земными благами, спекулятивное воодушевление. Для этого нужно было иметь капитал и обладать способностью делать дела, видеть разницу в ценах и потенциал роста, вкладывать с ожиданием большей прибыли в будущем. Ну и вообще это стало распространено и принято.

Автандил
Понимаешь, внучка, капитализм – это рыночная экономика, частная собственность и товарное производство, плюс рынок труда, последнее – самое главное. Когда ты эксплуатируешь труд, нанимаешь рабочих и платишь за это деньги, они не являются твоими рабами или крепостными, но все-таки от тебя зависят, они беднее тебя, и ты командуешь ими. Это власть, но власть, которая происходит от того, что ты богат, а не от того, что ты человека физически принуждаешь или угрожаешь ему смертью. Вот в этом и состоит основная особенность капитализма и его привлекательность. Это режим менее людоедский, чем предыдущие режимы, хотя и тут есть угнетение, есть принуждение к труду.

Георгий
Вообще, этот термин придумали как критический: мол, власть денежных мешков и этика накопления. Но в XX веке, особенно во время холодной войны между СССР и США, западные ученые и политики стали использовать его позитивно и широко, как самоопределение западных «свободных» стран, по аналогии с «социализмом». Советские пропагандисты предпочитали называть эти страны капиталистическими, а не либеральными или демократическими. А на Западе поняли (Адам Пжеворский, например), что демократия неотделима от капитализма. Заметьте, можно было бы назвать нашу экономическую систему просто буржуазным обществом, рыночной или свободной экономикой или плюралистической экономикой. «Капитализм» был выбран с оглядкой на Маркса, как указание именно на накопление и на роль финансов. И, в общем, я считаю, что это не так глупо, если убрать ругательную коннотацию.

Мамука
Капитализм означает эксплуатацию труда капиталом, это конфликтный режим классового господства буржуазии. Ловушка тут в том, что человека все равно надо эксплуатировать, все равно достичь тех же целей, которых достигали рабовладельцы и феодалы, но какими-то более хитрыми лицемерными методами. Более того, поскольку капитализм – бесконечная страсть, то шкуру рабочих дубят, в переносном смысле, даже более интенсивно, чем шкуры рабов, хотя в буквальном – нет: последних пороли, а первых, как правило, не трогают. Да, здесь есть место компромиссу, безусловно, но со временем капитализм превращается в своеобразную систему тотальной лжи, и в этом тоже проблема. Феодализм, рабовладельческий строй или даже государственный капитализм – это режимы все-таки более честные. Капитализм – это постоянное лицемерие.

Алико
А что такое ⁠лицемерие?

Мамука
Лицемерие – это когда ты, допустим, человеку улыбаешься ⁠и говоришь: «Как я рад тебя видеть!», а на ⁠самом деле просто хочешь, чтобы он тебе заплатил, ⁠и улыбаешься натянуто. Вот поэтому мы против капитализма,
а не потому, ⁠что мы ⁠не понимаем его каких-то сиюминутных экономических выгод. ⁠Честнее надо быть, товарищи!

Георгий
Ты, Алико, папу своего слушай. Но ты его внимательно слушай. Что он сказал?
Во-первых, что капитализм явился крутой освобождающей силой, освободил людей от принудительного труда. Иногда это называют формально свободным трудом. Да, пускай формально, но он свободный. Второй важный момент, который прозвучал у твоего папы, это то, что раньше какая-то горстка людей – феодалов или аристократов – определяла жизнь общества, а при капитализме, да, тоже есть перекосы, но все-таки большая часть общества может принимать участие в решениях, в том числе платя своими деньгами за товары или не платя. В этом смысле, папа, – это я уже к моему папе, твоему дедушке обращаюсь – элементы демократии не какая-то внешняя поправка! Они присутствуют внутри капитализма благодаря этому универсальному платежному средству. Капитализм – это демократия потребителей. Поэтому он способствует политической демократии. Но, конечно, он не полностью демократичен, между рабочими и капиталистом демократических отношений как таковых нет, хотя и там сегодня есть давление профсоюзов, так что собственник и менеджер не всесильны, не могут быть совсем тиранами.

Мамука
Да, капиталист все время дает обещания, но тут же эти обещания обманывает, и за счет этого возникает невротический и непоследовательный характер капитализма как режима, который не совпадает с самим собой.
Капитализм создан из противоречий, и это не внешние противоречия, как у твоего Делёза, папа, а внутренние, разрушительные. Например, есть капитализм инноваций, рискованного предпринимательства, с его фигурой немножко циничного, но пробивного и инициативного дельца. Но ведь есть и другая сторона капитализма – капитализм жадности, капитализм человека, который все время сдерживается. Фрейд вообще считал, что, извините за грубость, капиталистический предприниматель – это «анальный» характер, человек, который ничего не может выпустить наружу, все время все должен держать, контролировать. Это в известном смысле черта, противоположная смелой инновации и
борьбе. Эти две вещи в капитализме сочетаются. Также в нем сочетаются демократия потребителей и бесправие производителей (причем первые и вторые физически – одни и те же люди). Маркс писал, что капиталистическая экономика вообще основана на диалектической борьбе противоположных целей потребления и производства. Или, как комментировал его советский марксист Лифшиц: капитализм – это противоречивое единство безграничной способности производить и неспособности по-человечески организовать потребление произведенного продукта. Это импотенция, скрываемая за сверхпотенцией, – как всемогущий Бог, который тем не менее многого не может, чтобы не потерять своего «всемогущества»…
Вот поэтому эта штука, капитализм, помимо всего прочего, не работает как следует, и ее противоречия должны нас вывести к какому-то другому, пока еще невиданному обществу.

Алико
Папы, дяди и дедушки. Я все-таки хочу вернуться к своему вопросу о том, что такое капитализм. Вы стали говорить про его сущность. Но сущность – это то, что заставляет сомневаться. Например, если мы считаем, что в будущем мы переместимся, например, на Марс, то мы не можем сказать, в чем будет в будущем сущность, мы можем предположить, но точно сказать не можем. А сущность – это только то, что мы видим прямо в этот момент. Мы точно не можем вспомнить прошлое и точно не можем предположить будущее, поэтому сущность – это только то, что ты видишь в миг, секунду за секундой.

Мамука
Да, но опыт показывает, что многие важные вещи, целые последовательности событий постоянно повторяются. Ты как бы плюешь, думаешь, что сущность поменяется, но нет, она остается такой же. Меняется миг, меняется конкретный политический строй, монархический или демократический, меняются поколения, и они свободно идут получать образование, а потом – бац, и воспроизводится все та же классовая, несправедливая структура общества. Поэтому философ Аристотель разделял первую сущность – которая вот она происходит – и вторую сущность, которую так легко не углядишь, но которая проявляется в череде и структуре событий.

Автандил
Сущность – это не что-то такое, что нас ждет впереди, а что-то, чем мы всегда уже являемся. Зададимся вопросом: чем на самом деле является человек? Человек является отличием от любой фиксированной сущности. Он беспределен. Как сказал Пико делла Мирандола в знаменитой «Речи о достоинстве человека», достоинство человека состоит в том, что Бог ему не дал никакой заранее фиксированной природы. Вместо заранее фиксированной природы Бог дал человеку свободу, а свобода есть способность примерять на себя разные природы, ни на одной из них не успокаиваться, экспериментировать между собой и пребывать в этом состоянии inter-esse, то есть непрерывного различия. Что-то здесь есть от капиталистической гибкости, хотя и капитализм – лишь одна из форм общественного устройства, она возникла и исчезнет.

Мамука
Но Алико верно заметила, что сущность должна хоть как-то существовать, проявляться мимолетно. Иначе это абстрактный разговор какой-то.
И вот, говоря о капитализме, точнее, о капитале, Карл Маркс так и говорит, что сущность его заключается в самой его форме, то есть как раз в его внешнем проявлении. Она не спрятана где-то в другом месте. В капитале «сущность» в твоем понимании – это обмен, торговля, рынок, а также банковские финансы. Психологически это сфера долга, кредита, то есть как раз неуверенности в завтрашнем дне. Сам по себе рынок товаров не создает и не придает деньгам стоимость. Но и вне рынка никакой особой стоимости нет. Капитал и капитализм, по Марксу, находятся на стыке между рыночным обменом и человеческой сущностью (во втором смысле) – бесконечной способностью к самореализации в труде. Не сам труд и не сам рынок, не мимолетный миг и не вечное человеческое качество, а между ними. И вот этот стык случаен, его можно расстыковать, тем самым трансформировав сущность.

Алико
Из всего этого я делаю вывод, что капитализма вообще не существует.

Автандил
Я тоже так считаю. Точнее, существует немного, ну и что – зачем взрослым людям из-за него копья ломать? Пусть себе живет ваш капитализм в сторонке и не мешает нам жить нашей семейной жизнью.

Георгий
Капитализм есть. Но он неверно понимается. Мы говорим, что капитализм – это деньги, это выживание, экономика, какие-то материальные вещи. Действительно, сегодня мы в основном ассоциируем капитализм именно с этим, но почему? Да потому, что эта сущность человека, которая состоит в том, чтобы превосходить себя, прибавлять к себе что-то новое, интересоваться только прибавочными ценностями, ранее развивалась не столько в экономике, сколько в культуре. Художники, научные деятели, совершая реформации, совершая научные или художественные революции, все время выходили за рамки себя, но это было узко – они были духовной аристократией. А сегодня мы имеем дело с демократией. Сегодня если ты лишен талантов, если ты не художник, а обычный человек – производитель гаек или контента для сайтов, то и ты в своей приземленной работе можешь себе ставить какие-то задачи, которые тебе покажут, что ты сегодняшний отличаешься от себя вчерашнего. Ты что-то прибавил, что-то изменил. Поэтому брат, конечно, поднимает важные темы, но их надо понимать ровно наоборот. Именно капитализм есть реализация сущности человека, именно при капитализме человек является целью для себя, потому что ведь цель и средство – категории, неотделимые друг от друга. Если мы говорим, что будем не средством, а целью – извините, а что такое цель без средства? Где вы видели цель, лишенную средства? При капитализме человек к себе относится как к средству, но не исчерпывается этим, потому что это средство он использует по отношению к какой-то цели. Неважно, что это за цель: улучшить качество продукта, заработать больше денег, доказать кому-то, что ты что-то можешь, совершить что-то новое и так далее. Да, даже сохранение status quo сегодня требует дополнительных усилий, и это тоже прибавочная цель. Поэтому при капитализме, во-первых, происходит тотальная реализация человеческой сущности, не связанная с какими-то аристократическими материями, но и касающаяся повседневной жизни, и во-вторых, именно поэтому капитализм – это подлинная демократия. Не только потому, что люди деньгами голосуют, это примитивное понимание, это карикатура на демократию, а демократией он является потому, что все, абсолютно все сферы жизни человека позволяют человеку реализовывать себя именно на уровне своей сущности. То есть не замыкаться в рамках какой-то традиционной идентичной ниши, а конструировать, переизобретать себя, и деньги просто служат наиболее универсальным, наиболее абстрактным языком или показателем этого процесса становления человека интересным для самого себя.

Алико
Так что, все-таки значит, что капитализма не существует?

Георгий
Это значит, что народ у нас в России не знает, что такое капитализм, но хочет в нем жить.

Мамука
Наоборот, это значит, что многие люди на Западе настолько свыклись с капитализмом, что не замечают его, считают естественной средой.

Алико
А почему они не знают и не замечают?

Мамука
Ну, потому что животное часто не знает, что живет в клетке.

Алико
Оно же видит прутья!

Мамука
Но оно не знает альтернативы, если родилось в клетке.

Автандил
Аквариумные рыбки, например.

Алико
Но они же родились в море!

Георгий
Вот мы и хотим объяснить, что на самом деле они из моря, а не из клетки.

Алико
Только дети рыбок не знают, что они из моря, но потом им объясняют остальные рыбки.

Георгий
Ну да, только мы языка их пока не ведаем…

Алико
Но у них же есть свой язык, только молчовый.

Автандил
А мы на разговорном языке пытаемся сделать то же самое.

Алико
Понять, мы в клетке или не в клетке?

Автандил
Именно так.

Алико
Но мы не в клетке. Видно же, вокруг нас нет никаких прутьев.

Мамука
Но мы можем ошибаться, может, они просто далеко находятся, за городом, прутья эти. А может, они просто в голове?

Алико
Вы же не хотели сказать, что атмосфера – это прутья нашей клетки?

Автандил
Так примерно считал философ Кант. Подобный пессимизм – уже залог капиталистического мышления, равно как и антикапиталистического. А на самом деле не надо выдумывать парадоксов. Тот же Кант зато отмечал, что земная атмосфера – это свободное пространство, в котором можно летать, она держит, сопротивляется. А за пределами атмосферы – тупая инерция.

Мамука
Капитализм – это искусственная атмосфера, оранжерея. Его формализм подобен железной клетке. Нам нужно выйти на открытый простор истории, из этого порочного круга.

Алико
Но, возможно, мы уже вырвались из него! Посмотри, мы уже даже в космос полетели, мне в американской школе рассказывали про Илона Маска, а в русской – про Гагарина.

Мамука
В каком смысле, Алико, нет капитализма? Не в том ли смысле, что нет тех конкретных отношений найма и частной собственности, которые возникли в XIX веке и которые описывали Прудон, Маркс и Энгельс? Является ли этот термин «капитализм» точным описанием наших обществ, наших государств? Не совсем – у нас собственность в основном не в личных руках, а в руках многочисленных абстрактных акционеров. Инвестируют не напрямую в промышленность, а, опять же, в абстрактные, игровые ценные бумаги. Крупный бизнес строит платформы, возрождающие индивидуальный, кустарный, гуманный труд – вместо коллективного и технократического. Рабочие не живут впроголодь, а впроголодь живут безработные и жители постколониальных стран. Официальный рабочий день сокращается. В общем, это капитализм другой, то ли с человеческим лицом, то ли вообще без лица. Но это все равно капитализм, потому что интеграторы всех этих процессов накапливают гигантский капитал, а на индивидуального предпринимателя – на каждого из нас – падает огромная организационная нагрузка.
Ну и потом, как ты, папа, правильно нас учишь, какое сейчас представление о сущности человека? Что это индивид, который должен самореализоваться в течение жизни. Это не капиталистическая сама по себе ценность, можно сказать даже, что она коммунистическая. Капиталистической она становится, только если ты все время причитаешь, что самореализоваться опять не удалось. Или та же демократия. Все должны участвовать, все люди обладают правом на принятие решений, независимо от того, маленькие ли они, постарше, совсем старые; несмотря на весь их разный опыт, они – равные единицы в процессе принятия решений. Как на рынке, так и при выборе, допустим, руководителя. Это капитализм? Нет, это, скорее, дух
равенства и свободы. Далее. За капитализмом стоят отношения найма, то есть власти, допустим, предпринимателя над рабочим. Но сама по себе власть ведь не является капиталистической, сама по себе она происходит от авторитета, от экспертизы, от каких-то унаследованных из прошлого отношений зависимости, власти патриархальных отношений. Феминистки считают, что прежде всего мы живем в патриархальном обществе. Я бы сказал, что мы живем в обществе авторитета. Мы живем в обществе авторитета, обществе демократии и обществе эмоционального нарциссизма. И все это подчиняется некоторой имперской логике, направленной на подчинение мира, на захват пространств, в том числе Марса, и на моральное воспитание человека. Вот вам набор содержательных принципов, сводим ли он к капитализму?
Вот вы говорите, что сущность человека в том, что он должен реализовываться и так далее. Сущность ли это человека? Это так кажется рыбке в аквариуме, а на самом деле есть мощная общественная власть, которая приходит к человеку и говорит: «Не сиди, ты должен работать! Ты должен самореализовываться! Ты должен постоянно искать свою сущность!» Человек говорит: «Я не хочу искать сущность, я уже нашел свою сущность, у меня все хорошо: у меня есть жена, дети, телевизор. Мне больше ничего не нужно». Приходит власть и говорит: «Неееет, сволочь! Ты себя еще не нашел, ты должен испытывать эту страшную тревогу!» Был философ Хайдеггер, который не использовал термин «капитализм». Примерно то, что мы называем капитализмом – планомерное раскрытие всех возможностей бытия, – он называл «техникой». Но и это не самый лучший термин. Я бы это назвал «экзистенциальным империализмом». Экзистенциальный империализм и сверхусилие – вот что такое наше общество. Проблема в том, что этот экзистенциальный империализм и сверхусилие работают через эмоцию нарциссизма. Это тот крючок, на который каждый человек ловится. Человек как золотая рыбка, которая плавает в аквариуме и думает: «Самое главное – это я, я – золотая рыбка, меня так все любят», но она находится в аквариуме, а не плавает в открытом океане. Осуши, попробуй, эти «нарциссы истомленного лица!» Пока не осушили, империализм будет оставаться галлюцинаторным. Он будет через постановку сверхзадач вести людей к их обычному конформному существованию, а не достигать космического достоинства, по вашему Пико, по этому певцу флорентийского первокапитализма.
Георгий
Я схватил твою идею, и она как раз вписывается в мою устрашающую критику. Действительно, эта иллюзорность присутствует. Маркс говорил примерно так: когда у человека есть пятьсот ног – Мерседес, например – он более привлекателен, чем когда скачет на одной ноге. Это иллюзорность, да. Именно поэтому, чтобы ее не было, мы выходим, если я правильно понимаю, на ценности консерватизма? На зов империи, на доброго белого царя?

Мамука
Пока что именно капитализм приводит нас к доброму или не очень доброму белому царю.

Алико
Шах, шах белому королю Гоги от черного слона Мамуки!

Мамука
Вот папа любит Беньямина и Делёза, а я люблю Бодрийяра. И его ученика Пелевина.

Алико
Папа, почему ты все время этого Пелевина читаешь, это что, учебная литература?

Мамука
Кажется, что при капитализме люди всерьез какие-то прибыли извлекают и так далее. На самом деле в центре этой всей деятельности находятся призраки. Люди гонятся за призраками, за количеством дензнаков, которого все равно всегда не хватает, за товарами – тоже призраками, прежде всего своего Я, маленькими зеркалами – и в целом за некой жидкой субстанцией, которую Пелевин называет «баблос»: субстанцией иллюзии и галлюцинации. Капитализм – это наркомания, опьянение товара самим собой. За неимением прыжка под открытое небо истории, за неимением действительной трансформации мы можем получать удовлетворение только путем наполнения и опустошения себя, переливания себя из пустого в порожнее, что и порождает иллюзии, сновидческие образы. Если уж мы сегодня живем в эпоху капитализма, то это капитализм галлюцинаций и иллюзий.

Автандил
Действительно, капитализм связан с иллюзией и покоится на ней. Но важно сказать, что капитализм не просто производит и питает иллюзии. Он пользуется иллюзией, чтобы постоянно показывать человеку, что он превосходит то, что было реализовано на предыдущем этапе. Например, иллюзорность социализма во многом была связана с тем, что людям было просто скучно исходить исключительно из гегемоний социалистических ценностей. Эту скуку невыносимую я испытал на собственной шкуре: попробовали бы вы высидеть на партсобрании, не болтали бы сейчас столько про социалистическое будущее.
То есть когда человеку говорят, что надо быть бескорыстным и жить в режиме непринужденного и неутилитарного общения, он отвечает: «Ну, я все-таки хочу иногда поспекулировать, потрогать большие купюры…» И наоборот, если мы имеем дело с гегемонией исключительно капиталистических ценностей, когда нам говорят: «В любой ситуации ты должен минимизировать издержки и получать прибыль и так далее», мы быстро понимаем, что это иллюзия. Так вот, можно сказать, что над эмпирическим капитализмом и эмпирическим социализмом существует некоторая трансцендентальная структура, которая и является истинным капитализмом, потому что показывает, что любые однозначно воплощенные идеалы и ценности, любая гегемония никогда человека не удовлетворяют, они требуют преодоления. Оппозиция между интересом к космосу и иллюзорным интересом к виртуальной реальности, наркотикам и галлюцинациям, сама эта оппозиция не строга и не диалектична. Почему? Потому что у нас уже было поколение, которое было воспитано на интересе к космосу. Неслучайно в одной советской комедии было сказано «бороздит просторы Большого театра вместо того, чтобы бороздить просторы большого космоса». Сама идеология, предполагающая, что надо непременно бороздить просторы космоса, колонизировать новые планеты, в какой-то момент стала просто скучной, космос превратился в фантазию в духе пелевинского «Омона Ра», хотя планировался как «настоящая» свободная реальность. Как пишет русский философ Бибихин, советский человек стал себе неинтересен и от скуки отменил себя, перешел к капитализму.
Так вот, капитализм этой скукой умело пользуется. Я вам еще раз повторяю, долблю как попугай: капитализм – это способность человека к самотрансцендированию, самоотрицанию. И иллюзия здесь действительно необходима как внутренний момент: не последняя цель капитала, а его внутреннее стратегическое средство, для того чтобы человека все время сбивать с упомянутого Георгием консервативного идеала. И неважно, будет ли в голове консервативный идеал
протестантской этики, с ее волей к успеху и моралью, или это будет консерватизм социалистического идеала, братства и наплевательского отношения к этим самым утилитарным ценностям. Образы, подражание, удвоение реальности – это не пустая иллюзия, от которой надо отказаться в пользу какой-то истины и консервативной идеи: это есть орган самой реальности. Человек испытывает удовольствие, эти иллюзии порождая, потому что таким образом он возвышается над тем, что вчера полагал своей последней возможностью и последней целью. Вот вам мой дидактический патерналистский тезис: да, социализм и капитализм предполагают друг друга, но под эгидой капитализма.

Мамука
Чтобы на это ответить, надо вернуться к тому, что Алико нам сказала про сущность: что сущность – это то, что можно реально в данный момент увидеть… Это не ортодоксальное понимание сущности, прямо скажем, ведь она и скрываться тоже любит. Но для капитализма действительно внешняя данность, внешняя форма, выходит на первый план, это система наглядного мышления. Сущность – это насущность, личность – это наличность. Поэтому при всем своем увлечении деньгами, символами капитализм работает только через товар. В любой деятельности нужно, чтобы за что-то можно было подержаться: то, что ты продаешь, то, что ты покупаешь, то, что можно схватить и контролировать. Товар – это не только иллюзия бренда (клейма), но и шейлоковский фунт реального мяса. Раньше про это писал Шекспир, а сейчас очень много про это пишет словенский трибун Славой Жижек. Человек в современную эпоху становится субъектом, и ему нужен объект, чтобы эта субъектность не парила просто так, в иллюзорном мире. Да он и сам становится объектом, вещью, выпадающей на землю из цикла обмена.

Георгий
Пресловутое «реальное»?

Мамука
Да, но реальное относительное, то есть не вообще реальное, а реальное вот тех галлюцинаций, о которых идет речь. Но опять же, значит ли это, что мы должны преодолеть капитализм и освободиться от объектов, жить только людьми, человеческим отношениями? Это было бы – тут я соглашусь с папой – довольно скучно. То есть этим людям было бы не о чем говорить в отсутствие объектов, не во что играть и так далее. Но как
раз товар, хоть он и является чертой капитализма, если мы внимательно посмотрим на него с изнаночной стороны, на нем как раз можно построить правильное общество. На том, чтобы внимательно относиться к вещам, не менять их долгое время, культивировать их, создавать произведения искусства вещного типа, а не как у нас обычно это происходит. И таким образом так называемый капитализм, которого, может быть, и вообще нет, развернулся бы к нам своей более позитивной стороной. Получился бы такой объектно-ориентированный социализм. Товарное товарищество.

Георгий
Точнее, социализм как объектно-ориентированный капитализм.

Алико
А может быть, капитализм в социалистической шкуре?

Автандил
Ну вот, на этой прекрасной формуле мы могли бы пока что закончить.
Благодарим Марию Бикбулатову за транскрибирование диалога.