Уже несколько летв петербургских средствах массовой информации обсуждается идея создания в городе Музея современного искусства. На прошлой неделе в прессе появилась информация, что подобный музей, вероятно, будет размещен в одном из корпусов пресловутого «Охта-центра». Если учесть, что строительство этого сооружения спровоцировало резкий общественный протест, то невольно возникают опасения, что и Музей современного искусства так никогда и не обретет своего пристанища.

На эту тему мы решили побеседовать с известным петербургским художникомДмитрием Виленским.

АД:Дмитрий, скажите, пожалуйста, как Вы в целомотноситесь к идее строительства «Охта-центра»?

ДВ:Сейчас в городе построено много всего ужасного, впервые с периода модерна начала ХХ века происходит сознательное производство новой экстремистки капиталистичекой среды – среды потребления, вытеснения, контроля, развлечения – это уникальный исторический момент. Вопрос в том, когда все это должно внушить людям отвращение? Пока, похоже царит общее упоение и делегирование прав новой буржуазии обращаться с городом в соответствии со своими понятиями о пространстве. Пока это делалось более или менее робко – отвратительное стилизаторство под классический Петербург, или навороченные торговые центры на окраинах. Но башня Газ-Прома это уже полноценная манифестация власти капитала в публичном пространстве города. Ведь сейчас правит не Матвиенко (вместо нее можно легко представить себе кого угодно) – правит капитал, а вот представить его отсутствие это уже серьезный вызов. То есть, на мой взгляд, простые охранительные призывы«не дадим исказить классический образ нашего города»не интересны – важно если они приведут к полноценному осознанию ничтожества всего капиталистического развития и общество окажется способным сформулировать свою альтернативную программу развития. Пока этого не происходит и мне кажется, что наглость Газ-Прома это отличная провокация, наконец-то демонстрирующая самым убежденным либералам, что значит власть капитала.

АД:То есть, если я Вас правильно понимаю, Капитал (в данном случае-в лице Газпрома) провоцирует общественное развитие?

ДВ:В какой-то степени, я хотел бы надеяться, что это может повлечь за собой не просто радикализацию умеренной интеллигенции, но приведет ее к зачаткам серьезных размышленийо производстве пространства вообще. Эта тема у нас не присутствует в классово-социальном анализе. И здесь помимо знаний нужна еще и воля противостояния. Подумайте о навязчивости Газ-Прома – трудно это объяснить чисто экономическими интересами (на окраине это можно было бы построить и дешевле и спокойнее) – скорее я вижу это как борьбу корпорации за свою символическую репрезентацию. Обществу брошен вызов, но к сожалению оно сейчас не способно на него ответить, хотя протестное движение, которое началось в городе и пытается себя артикулировать это важный этап.

АД:Таким образом, провокация удалась?

ДВ:Отчасти, пока оппозиция мыслить категориями охраны, а не развития, то это тупик – она наверняка проиграет. Я воспринимаю город как живой организм, который должен расти и развиваться. Он должен и строиться, и ломаться-это совершенно естественный процесс. Но должно быть видение пространства «общего» – пространства, в котором каждый гражданин способен ощущать себя призванным и равным. То есть обществу нужно скорее демократическое пространство площади, агоры, а не фаллоса – символ корпоративной вертикали власти.

АД:Но имеют ли протесты какой-то смысл? Может быть недовольным стоит избрать какую-то другую тактику?

ДВ:Протесты важны, поскольку они позволяют гражданскому обществу артикулировать свои ценности. Действительно необходимо разнообразие тактик, но в условиях полного уничтожения публичной сферы их действительно очень трудно выработать. Посмотрите что происходит в Москве, где Церетели еще в 90-ые годы, когда публичная сфера еще реально существовала, смог установить наиболее одиозные памятники. И разрушение центра Москвы до сих пор происходит в не сопоставимом с Питером масштабах.У меня нет готового ответа – эпоха реакции действительно лишает общество коллективного воображения иных форм, как управления так и пространственных. Но за реакцией следует другое время – важно готовить его приход.

АД:Дмитрий, позвольте немного сменить тему и поговорить о судьбе Музея современного искусства. Как Вы считаете-нужен ли Петербургу такой музей?

ДВ:Это сложный вопрос. Для начала нужно разобраться -что такое «современное искусство»? И что такое «музей»? Каково его назначение? Если помните, «музей», как культурный феномен, появился во времена Великой Французской революции. Это был «буржуазный проект» Просвещения. То есть «музей»-продукт буржуазного просветительского сознания.Является ли современная российская буржуазия тем самым новым просвещенным классом? По отношению к спившейся российской деревне или же рабочим мигрантам – да является. Но исторически очевидно нет. Интеллектуальный и политический ресурс наших новых буржуа слишком мелок, ограничен и самое главное эгоистичен – чтобы представить себе, что они способны задуматься идеями просвещения.

Поэтому если и будет музей размещаться в «Охта-центре», то его функции будут мало чем отличаться от планируемого там же зоопарка, аква парка и прочих доступных развлечений.

АД: Допустим, что Музей в здании «Охта-центра» будет задуман как идеальное во всех отношениях учреждение-доступное, независимое, просветительское и т.д. Не следует ли из этого, что противники башни тем самым выступают и против Музея-благородного и прогрессивного начинания?

ДВ:Это даже не возможно себе представить. А ловушка эта старая наработанная – типа начнем компанию по строительству дома сирот, а к нему уже пристроим 20 коттеджей, подземный гараж, гипер-маркет и офисное здание. Понятно уже, что дом сирот играет здесь несколько вспомогательную роль. Вот этому большому надувательству и надо противостоять.

Беседовала Анна Данилевская