Мы приехали в Питер в суббботу, на второй день дрейфа. Когда отправились на дрейф, я волновалась, как дитя, в предчувствии дискомфорта. Во-первых, день был солнечный, но уже прохладный, во-вторых, слишком раннее пробуждение в поезде, в третьих, ощущение неизвестности, как будто идешь в поход. Я боялась: замерзнуть и простудиться, проголодаться, устать или, например, захотеть в туалет. В конце концов, паника, связанная с тем, что путешествие предстояло живому и конкретному телу, оказалась ложной, все проблемы решились сами собой. В нашей группе были Леша, Дима, Коля, Наташа, Ангелина и я. В тот день нам удалось посетить следующие объекты:

1. кафе «Чанашная»;
2. заброшенная территория недостроенного завода, где нас остановила охрана;
3. уютные дворики, жители которых в ответ на наше умиление пожаловались на свою тяжелую жизнь;
4. стадион, на котором мы пили вино и рассуждали об истории, теории и практике дрейфа;
5. беспощадно алкоголизированное кафе «Калыма», откуда мы в панике бежали;
6. ностальгический парк культуры и отдыха с каруселями нашего детства.
В парке произошла случайная встреча с Давидом и Артемом – Артем где-то забыл свой зонтик, с которым никогда не расставался. Давид грустил на тему того, что дрейф не удался, поэтому на следующий день мы решили возобновить прогулку.
Чего мы больше всего пытались избежать, так это фальши. Поскольку в ней была реальная угроза, непрерывная и достаточно честная самокритика кажется мне действительно самой результативной из проделанной нами работы. Это тот элемент серьезного, который сопутствовал нашей игре. Я называю ее игрой, потому что в ней было что-то детское: мы бороздили городское пространство, и повседневность, им завладевшая, сверх нашего ожидания поддавалась нам, становилась крайне пластичной, в ответ на наш негласный призыв побыть немного иной. Самая что ни на есть рабочая территория превратилась в игровую. Люди, не избалованные камерами, очень охотно вступали с нами в коммуникацию, становились артистичны, подыгрывали нам, требовали к себе внимания. Как если бы район сам по себе оказался чувствителен к общей «дрейфовой» ситуации, так что его жители сами вовлекались в нее на какой-то короткий момент, немного необычный на фоне тех будней, в которых любой из нас, наверное, давно бы уже перестал чувствовать к себе интерес со стороны искусства, истории или чего бы то ни было еще.