“Я рано научилась говорить “нет”. И назвать себя феминисткой – все равно, что сказать “нет” этому обществу.” (из серии интервью, информант – Н.Б.)

Большинство считает, что феминизм в Россию пришел с Запада, что отечественной культурной и политической почвы для него не существует. Но это не так. Российский феминизм — это просто непопулярное интеллектуальное и культурное движение, которое все же имеет собственную повестку дня и – мало того- прерванные отечественные традиции. Интеллектуально и политически современный российский феминизм начал формироваться именно в перестройку. Хотя и до этого в советском научном сообществе были специалисты по феминистской теории, социологи изучали проблемы неравенства полов и сексуальную эмансипацию, а в самиздате были опубликованы рассказы и очерки российских феминисток альманаха «Женщины и Россия» (1979). Но Перестройка позволила кристаллизоваться феминистскому сознанию в России.

Перестройка – короткий и такой событийно и эмоционально интенсивный период в общественной жизни. Всего шесть лет, а то и меньше – счастливого времени российской интеллигенции, надежд и прямого участия, тяжелого выживания – карточек и талонов, самогона и выборов. Динамизм, искренняя вовлеченность и насыщенность российской общественной жизни – главный вызов и главное послание того времени нашему. Живое время, когда надежда на демократические перемены заставила отступить страх за собственное существование. Очевидно «историческое». Очевидно романтическое! Один из тех редких периодов в российской политической истории, когда в этой стране жить не стыдно.

Осмысливая опыт перестройки, мы конструируем традицию, связываем настоящее с прошлым, указываем на тенденции преемственности в идеях, чувствах и действиях, и стараемся провидеть будущее. Моя задача в этой статье увидеть в перестройке то, чего многие даже не заметили – возникновение российской феминистской критики, с ее критическим запалом, направленным не только на российское политическое устройство, но и на всю российскую гендерную культуру.

Исследователи выделяют 1989-1991 годы как подготовительный латентный период возникновения российского феминистского активизма. На излете массовой мобилизации, возникли женские организации, небольшие феминистские группы и гендерные центры. Инициатива шла из академических верхов, которые хотели соответствовать западным стандартам передовой науки.Первичная кристаллизация феминистского сознания происходит именно в период с 1988 по 1990 годы. В итоге в 1991 вновь организованный центр Московский Центр гендерных исследований собрал Первый Независимый Женский форум (1991), в организации которого приняли участие феминистки группы САФО, женсовет Объединенного Института ядерных исследований г. Дубна.Многозначительный лозунг «”Демократия минус женщина – не демократия” тогда звучал для российской общественности как-то надуманно. Однако в форуме приняли участие около 200 человек из 48 организаций различных регионов страны и 26 иностранных гостей. В итоговом документе признано существование в России дискриминации по признаку пола. Одним из важнейших практических результатов Форума стало создание Женской информационной сети (ЖИСЕТ), позволившей объединить женщин из самых отдаленных уголков страны.

Многие будущие феминистки активно участвовали в демократическом движении периода перестройки. Для молодых женщин именно возможности перестройки открыли ту привлекательную среду, которая оказала решающее влияние на развитие их феминистских взглядов. Это было время, когда полуподпольные, диссидентствующие контркультурные и интеллектуальные сообщества вышли из своих чуланов и салонов на улицы города, в медиапространство и получили признание. Появились возможности быть услышанным и появилось многое, что хотелось сказать.

И для некоторых женщин это было новое и ясное осознание дискриминации вообще и сексизма. Для многих Перестройка стала тем психологическими контекстом, который способствовал осознанию гендерного неравенства в обществе в целом и по отношению к себе, в частности. Многие из наших информанток долгое время придерживались расхожих представлений о женском и мужском предназначении, о судьбе, об априорном мужском интеллектуальном превосходстве. Диапазон их самооценок распространялся от жертвенного самоуничижения в служении настоящим мужчинам – до фрустраций непризнанных гениев. Однако во время перестройки, когда появились возможности для самореализации в профессиональной и в политической сфере, чувствительность активных людей в отношении прав личности и собственного достоинства усилилась. Дискриминирующие практики стали вызывать у будущих феминисток личностный протест. Если в застойное время они готовы были мириться с повседневным сексизмом, игнорируя его или делая предметом снисходительных насмешек в своем кругу, то в новых условиях такая позиция стала для них неприемлемой. Двойной стандарт и лицемерие в отношениях особенно остро чувствуется (простите за пафос!) в борьбе за общее дело.

Феминистки проявили чувствительность не только в отношении себя лично, но и в отношении других социальных категорий, испытывающих на себе унижения и исключение. Они с самого начала обратили внимание на сконструированность категории женщины вообще – на различия проблем, с которыми сталкиваются женщины, принадлежащие к разным культурам, разным социальным и экономическим классам, разным возрастным группам и разным сексуальным ориентациям.

«Двойной стандарт в публичной сфере, лицемерие и хамство – вот что ненавистно, честно говоря. Говорят, что демократы, а сами разводят холуйство и домострой», говорит в 1996 г. наша информантка Л. о некоторых новых политических лидерах.…

Феминистки первыми обратили внимание на особенности мужской дискриминации в России, связанной, прежде всего с гендерной поляризацией гражданства, с прохождением мужчинами обязательной воинской службы. Вторая составляющая мужской дискриминации – это выдавливание мужчин из семьи, исключение проблемы баланса работы и дома для мужчины. Эта проблема существуют у нас до сих пор только для женщин.

Не только столкновение с бытовым сексизмом в новых средах, но и политический контекст стимулировал рост феминистского сознания. Именно в период перестройки Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев выдвинул программу облегчения женской двойной нагрузки путем возвращения женщин к естественному предназначению, возвращению в лоно семьи (тоже своего рода эмансипация!), а чуть позднее министр труда Г.Меликьян высказывал сомнения в необходимости занятости женщин до тех пор, пока всем мужчинам не будет гарантирована работа.

Феминистская критика возникла, во-первых, в академии, а во-вторых, в рамках новых гражданских инициатив. Ее субъекты внесли в российский дискурс новые категории (гендер, гендерная экспертиза, сексизм, сексуальное домогательство) и поставили под сомнение устоявшиеся представления о мужественности и женственности в их советской оболочке, помогли понять суть перформативного гендера и неявного культурного подавления. Естественные союзники феминистской критики – все социально исключенные группы, все умалчиваемые интересы, все, что заглушается барабанами наступательного российского державного национализма.

«Методология феминистской критики представляет собой “подрывное чтение текстов”, которое обнажает сконструированность и идеологическую подоплеку тех половых иерархий и различений, которые привычному (патриархатному) взгляду представляются естественными и неизменными» (Савкина 2007). В период перестройки феминистская критика сосредоточилась на двух основных темах: деконструкции советского гендерного порядка и анализе гендерных последствий реформ гласности и демократизации.

Критикуя советский гендерный порядок, феминистки частично смыкали ряды с либеральным критическим дискурсом позднесоветского времени, который тоже выражал сомнения по поводу «успешности» советского модернистского гендерного проекта, обсуждая с конца 1960-х годов кризис мужественности, маскулинизацию женственности и двойную нагрузку женщин. Первые феминистки аргументировано выступили против лицемерия советской декларации о решенности женского вопроса и доказали, что публичные заявления не соответствуют ни политике, ниповседневности советского гендерного устройства. Они доказали, что советское государство создавало категории советских граждан, различаемых по признаку пола (советских мужчин и советских женщин). Феминистки утверждают, что государственное конструирование гендерного гражданства создавало рамки для различий мужских и женских жизненных стратегий. Советский гендерный порядок был переопределен как государственный (публичный) патриархат, как период двойной (производительной и репродуктивной ) мобилизации женщин на службу государственных интересов и ролевой мобилизации мужчин. Исследователи пришли к выводу, что несмотря на декларацию равенства полов, в советском обществе сформировано гендерно поляризованное гражданство, закрепленное навязанным «социальным контрактом работающей матери» для женщин и «защитника отечества» для мужчины. Гендерная поляризация и политическая мобилизация идеологически натурализуется в понятиях гражданского долга и естественного предназначения мужчин и женщин. Либеральные реформы многими осмысливались какэмансипация (освобождение), предполагающая разрушение советского гендерного контракта.

Феминистская деконструкция показала, что сопротивление советским гендерным политикам носило либерально-патриархальный характер. Отсюда такая выраженная ностальгия по «настоящей мужественности» и «истинной женственности» у российских демократических политиков первой волны. Весь демократический дискурс объединился в негативном отношении к советскому гендерному проекту. Однако идеологии гендерной трансформации были различными. В своей статье «Как мы решаем женский вопрос», опубликованной в «Коммунисте» в 1989 году Посадская, Римашевская и Захарова пишут: «И в теории, и в практической деятельности остается незатронутым важнейший аспект: нельзя эмансипировать только женщину. Эмансипация – процесс, как минимум, двусторонний. Для мужчины и женщины должны быть раскрыты сферы, из которых они оказались вытесненными: общественного производства – для женщины и дома, семьи – для мужчины» (Посадская А. И., Римашевская Н. М., Захарова Н. К. 1989).

Феминистская критика оказалась изначально чувствительна к таким «нормальным» для взгляда нашего общества как: вымывание женщины из новых политических институтов, призывы облегчить женскую долю с помощью возврата к естественному долгу матери и жены, агрессивной сексуализации женского образа, порнографии и торговле женщинами и дискриминации на работе.

Анализируя культурные тенденции, обнаженные Перестройкой, Татьяна Клименкова пишет: «Это смешно, но до сих пор проходит незамеченным, что в манифестах многочисленных новых политических партий рядом с требованием предоставить личности право свободно развивать свои возможности, часто буквально на следующей же странице написано: “женщина, наконец-то, должна быть возвращена в семью”. Невероятно, но – факт: наша “культурная общественность” не хотела отдать себе отчет в том, что такие формулировки явно и наивно противоречат прекрасным словам о свободе и развитии личностных возможностей…» (Клименкова 1996).

Российская феминистская критика уже в Перестройку обнажила гендерный аспект конфликта принципов свободы и равенства. Она показала, что риторика и политика свободы в российском варианте содержит в себе риторику агрессии, силового решения проблем и утверждения брутальной мужественности и сексуализированной и тоже агрессивно-наступательной женственности. Свобода предстала в повседневной жизни как вседозволенность и подавление слабых, свобода как демонстрация силы (грубости и хамства) и возвращение к истокам (которые никогда не были связаны с принципами свободы и равенства).

Голос феминистской критики периода перестройки – это голос надежды и опасения.Предупреждение о культурном кризисе и подмене демократии и свободы гендерными стереотипами – реабилитации природы мужского и женского и возвращению к традициям ролевой поляризации и априорного мужского превосходства.

НО – Спасибо феминизму! Спасибо Перестройке! За то, что мы можем сейчас это ясно осознать и высказать.

 

Елена Здравомыслова – профессор программы гендерных исследований, Европейский университет (Санкт-Петербург), координатор проектов Центра независимых социологических исследований (ЦНСИ).

Статья основана на анализе интервью, взятых автором в 1995-6гг и материалов полученных в ходе исследований совместно с Темкиной по проекту “Институционализации гендерных исследований в России”

 

Лит-ра

– Клименкова Т. А. Перестройка как гендерная проблема // Клименкова Т. А. Женщина как феномен культуры. Взгляд из России. М., Преображение, 1996. С. 117-138.

Кочкина Е.

– Temkina A., Brygalina J, The Development of Feminist Organisations in St.Petersburg 1985-2003. InBetween Sociology and History. Essays on Microhistory, Collective Actions, and Nation-Building. Ed by A-M. Castren, M.Lonkilla and M. Peltonen PP. 207-226

Посадская А. И., Римашевская Н. М., Захарова Н. К., Как мы решаем женский вопрос // Коммунист, 1989, № 4. С. 56-65.

Савкина И. Факторы раздражения: О восприятии и обсуждении феминистской критики и гендерных исследований в русском контексте // «НЛО» 2007, №86