“По Марксу, наслаждение миром не ограничивается потреблением материальных благ, независимо от степени их совершенства, независимо от их утонченности. Оно куда как глубже. Маркс не грезит ни о мире, в котором всех людей будет окружать искусство, ни даже об обществе, в котором все будут художниками, поэтами или музыкантами. Таковыми должны быть переходные стадии. Он же мечтает об обществе, в котором каждый смог бы заново открыть спонтанность естественной жизни, ее изначальный творческий заряд, и воспринимал бы мир глазами художника, слухом музыканта и словом поэта. Будучи вытесненным, искусство вновь станет частью повседневности, преобразованной слиянием с тем, что до того оставалось ей внешним”
Анри Лефевр
То поле образования представляет наибольший интерес и заключает в себе наибольший потенциал, которое укореняет знание и самосознание в практиках и жизненном опыте угнетенных вне профессиональных и академических рамок. В этом смысле, самообразованием не является индивидуальное получение университетской степени, преподавательского места, или даже самостоятельная разработка какой-либо конкретной области знаний (несмотря на всю пользу, которую подчас несут эти процессы). Самообразование – это скорее процесс, позволяющий индивидууму включиться в коллективное действие, бросающее вызов жестокости отношений между товарной формой и овеществлением сознания. Как отмечает Маркс, этот разрыв преодолевается, когда “человек потерян для себя, но вместе с тем обретает теоретическое осознание этой потери, и движут им абсолютно императивные предписания его бедственного положения, которое больше уже невозможно игнорировать или оправдывать, и практическим выражением этой необходимости становится бунт против этой бесчеловечности”.
Самообразование, стало быть, требуется понимать как осознание процесса овеществления, который отделяет наше самосознание от способности действовать в соответствии с этим знанием. Как продолжает Маркс, “пролетариат не может освободить себя, не разрушив условия собственного существования. Но сделать это пролетариат сможет, только уничтожив все бесчеловечные жизненные условия в современном обществе, которые в пролетариате существуют в концентрированном виде”. Так возможность революционного действия воплощается в преобразовании отчужденного самосознания.
Самообразование, следственно, это коллективное обучение индивидуальностей внутри пространственно-временных возможностей повседневного бытия. Как подчеркивает Лефевр, отчуждение не есть “ложный” барьер на пути к обретению революционного сознания, но напротив, это продуктивная и конфликтная основа, на которой и вызревает такое сознание. В своей критике повседневности, такие теоретики, как Лукач, Лефевр и Беньямин, обращались к этой богатой почве для понимания связей между философским знанием и революционной практикой, теоретически осмысляя плоскость, в которой будет преодолен разрыв между наличной реальностью, будущими возможностями и пониманием прошедшего, а пролетариат станет и субъектом, и объектом истории.
Лукач в “Истории и классовом сознании”, противоречивом, но адекватном исследовании субъективности и революционного сознания, объясняет, что зазор между субъектом и объектом пролегает в “губительной пропасти настоящего”. Для преодоления этой пропасти, согласно Лукачу, нам требуется обрести способность схватывать настоящее как процесс становления. Сделать это мы можем, лишь видя в настоящем тенденции, из диалектических оппозиций которых мы могли бы создавать будущее, превращая тем самым настоящее в процесс становления, принадлежащий нам.
Концепция “исследователя-активиста” основывается на этом понимании важности повседневного в качестве поля, где революционное сознание встречается с праксисом. Как объясняют участникиCollectivo Situaciones, исследователь-активист далек от институциональных процедур, также как и от идеологических достоверностей. Его или ее роль заключается “…в теоретической и практической работе, ориентированной на совместное производство знаний и модусов альтернативной социальности, начиная с …potencia этих второстепенных знаний”.
Подобно более ранней концепции “рабочего-корреспондента”, исследователь-активист стремится преодолеть дистанцию между субъектом и объектом, частью и целым, близким и далеким. Обе эти роли требуют одновременно быть рабочим и культурным производителем, при этом не просто отчитываясь о жизни рабочих и других маргинализованных людей, но стремясь преобразовать повседневный опыт этой жизни через борьбу, понимание, образование и вовлеченность.
Подлинное самообразование невозможно отделить от этой борьбы. Готовя работу для выставки “Формы и субъекты несогласия. Стратегии самообразования”, я брала интервью, и один из опрошенных сказал: “…когда ты пытаешься изменить мир, мир в свою очередь меняет тебя”. Способность учиться и преодолевать индивидуальное отчуждение и овеществление основывается на способности включаться в коллективную борьбу против их проявлений в повседневной жизни. И сила этой борьбы способна претворить повседневность в непрерывно эволюционирующие формы социального бытия.
Именно таким образом, как подчеркивает Лефевр, наше самообразование полностью реализуется, и каждый станет воспринимать мир “глазами художника, слухом музыканта и словом поэта”.
