В переходе метрополитена, на эскалаторе, я слышу давно знакомый призыв из ниоткуда: «обращайте внимание на подозрительных лиц (к которым приравниваются бомжи, пьяные, курящие и лица, занимающиеся попрошайничеством), обращайте внимание на бесхозные предметы». По трубам подземки передается сигнал смертельной опасности: ее разносят, как заразу, «люди в пачкающей одежде», она исходит от вещей, которые не являются ничьей собственностью, от сигареты – причины пожара, от чьего-то пьяного дыхания в спину. Я могу слышать этот сигнал десять раз в день, я помню его наизусть, ровно настолько, чтобы возникло подозрение: здесь что-то не так. Как если бы город, по которому я перемещаюсь, вдруг оказался лишь параноидальным бредом какого-то искалеченного мозга. Как если бы это был не наш, чужой мир.
Террористическая угроза – лишь название для ситуации, в связи с которой нам так настойчиво рекомендуется «обращать внимание». Это могла бы быть «коммунистическая», или любая другая угроза, как на Западе во времена «холодной войны». Вспоминаются даже прокаженные, или охваченный чумой средневековый город, когда каждый находился под подозрением. Чрезвычайное положение сродни кошмарному сновидному образу, претерпевающему бесконечные метонимические превращения. Сновидец – это власть, общество – ее навязчивый кошмар, и в нем она видит постоянную угрозу своему существованию.
Но не заключается ли главная угроза для власти в ней самой? В ее конечности, которую она не готова признать и добровольно принять? Дело в том, что никакая власть не может быть абсолютной, вечной, бесконечной. Ее неминуемый конец, смена власти, в какой бы форме она не происходила – это точка ее уязвимости, слабости, ее сердцевина, вокруг которой выстраиваются защитные бастионы армии и полиции, направленные вовне, – туда, откуда, как она полагает, исходит главная опасность.
Она видит отражение своей невозможной истины в «подозрительных лицах», в глазах безногого нищего, в бельмах слепого. Она проецирует свои страхи на общество, движение и копошение жизни в котором вселяет в нее ужас: против общества она направляет собственную агрессию и собственное оружие. Власть втягивает нас в свою параноидальную конструкцию, где мы оказываемся врагами друг другу. Вызывает возмущение то, что мы, таким образом, поневоле становимся участниками безумной фантазии людей, случайным образом захвативших такие ресурсы, которые позволяют превратить эту фантазию в реальность.
