Копенгагенский Свободный Университет (далее КСУ) прекратил свою деятельность к концу 2007 года и в связи с завершением проекта был опубликован следующий текст: Весной 2001 года мы потребовали: Вся Власть Копенгагенскому Свободному Университету! Мы только что открыли свободный университет у себя дома в Нёребро (район Копенгагена).
Это невероятное требование было выдвинуто в форме манифеста, предназначенного спровоцировать и нарушить спокойствие коллективного воображаемого, чтобы открыть новые потенциальные формы действия. Мы хотели взять власть.Манифест был написан в весьма специфическом социально-политическом контексте, предшествовавшем 11 сентября 2001 года. Он был написан в настроении непоколебимости. Посредством КСУ мы стремились переизобрести власть и расшатать концепт так называемой «экономики знания» – термин, используемый для описания новой экономики, утвердившейся на рубеже тысячелетий. Разворачивающаяся экономика знания является частью неолиберальной кампании общественного контроля, осуществляемого финансовой и политической элитой, и описывает, какого рода цель лежит в ее основе: коммерциализация нашего мозга, нашей нервной системы, нашей субъективности, нашего желания, нас самих. Посреди разворачивающейся «экономики знания», мы намерились сместить границы знания и развить новые средства сопротивления вторжению абстрактных калькуляций и капиталистической валоризации в нашу жизнь. Нашим намерением было пикетирование фабрики социального с целью предотвратить надвигающийся рейдерский захват. Мы сделали нашу квартиру пространством для социальных исследований и разведки в контексте, образованном жесткими фактами, неустойчивыми страстями и эмоциональной неуравновешенностью, что характеризуют нашу повседневность. Мы хотели повернуть реку вспять. Мы обошлись доступными средствами: матрас стал резиденцией, спальня – кинозалом, гостиная – местом для собраний, кладовка – архивом, а собственно квартира – университетом. Разгерметизация нашего частного пространства создало общественную институцию. КСУ был настоящим призраком коллективного воображаемого, который парил в воздухе. В то же время многие художники в их поисках своей функции в обществе и новых источников прибыли становились все более вовлечены в фирменные коридоры и корпоративные залы для заседания советов директоров неолиберализма.
Эти художники послужили консультантами и легитиматорами бизнес-проектов, связанных с новым этическими/социальными процедурами отчетности и менеджментом человеческих ресурсов. Гнев и надежды революционного авангарда были осмыслены ими как прекраснодушные, что не оставило им иной возможности кроме как адаптироваться к новому ландшафту нематериального производства. Эта история об обществе, потерявшем способность мечтать. Когда мы оглянулись на систему образования, мы осознали, что университеты также все более ориентируются на нужды и практики корпораций. Идея академической автономии и независимых исследований стремительно выходила из моды. Рентабельность производимого в университетах знания стало доминантой в современном образовании, а услуга по распространению интеллектуальной собственности стало ключевым рычагом в этой экономике. КСУ дал ясно понять, что университеты не обязаны воспроизводить структуры гегемонии общества; университеты могут базироваться на повседневном знании и материальной борьбе, структурирующих жизнь людей. Во всяком случае, мы попытались открыть новый фронт.Через переопределение одного из центральных средств производства знания – машинерии университетов, стало действительно возможно учредить пространство, которое не было бы основано на капитализации знания. Для нас «свободный» значит бесплатный и освобожденный. Каждый может открыть свой собственный университет, это совершенно просто. Организовывая свои универы, люди могут в совершенно практическом ключе противостоять рыночному влиянию на официальные университеты и соответствующей реструктуризации образования и тем самым восстановить понятие университета как пространства свободного обмена знанием (как первые университета и были определены). C помощью КСУ мы хотели вторгнуться в университеты, как в воображаемый институт неолиберального общества, и создать новый образ и очертить новое потенциальное направление возможности. Шесть месяцев после открытия КСУ, произошла трагедия 11 сентября и Война с Террором склонила всё антикапиталистическое движение к режиму обороны, определенному необходимостью реагировать на все развязываемые войны, что развернутся в последующие годы. Мировая гражданская война завладела нашими жизнями и воображением.
Это завершило крупнейший эпизод антикапиталистической борьбы сразу после побед в Лондоне, Сиэтле, Гётеборге и Генуе и превратило движение в значительно более неопределенные т.н. ‘социальные движения’, чьи стремления стали реформистскими и туманными. Вопреки этому, ряд децентрализованных и самоорганизованных инициатив продолжали развиваться и разрастаться на низовом уровне. Масса проектов, нацеленных на развитие альтернативных образов жизни, выстроенных на дружбе участников и простирающихся до целых сетей, обладающих ясными культурными, социальными и политическими целями, продолжала прибывать. Эти общинные инициативы всегда сопротивлялись формализации и избегали той спектакуляризации политики, которая принимает форму бесполезных и умиротворяющих семинаров, художественных выставок и публикаций, все более характеризующих посредническую роль критической культуры в последние годы. Мы тоже время от времени посещали эти круги и пробовали на вкус те силы, что производят шизофрению и склоняют к отсроченной капитуляции.Во время нашей жизни в КСУ мы наткнулись на способ, при котором власть слова ‘университет’ работает на нескольких уровнях. На самом практическом, люди со всего мира стали писать нам, заявляясь в качестве студентов или лекторов; люди использовали КСУ в качестве средства доступа ко все более приватизирующимся архивам, люди использовали КСУ чтобы получить рабочие контакты, люди использовали КСУ как средство проникновения в укрепленный первый мир. . .
Эти и другие эпизоды сделали очевидным, насколько встроено представление о полномочиях институций во всемирное воображаемое. Но также это подсказало нам, насколько хрупка господствующая власть, когда ты играешь с ее языком и базовыми определениями. Импульс самоопределения несмотря на всю неолиберальную экономику знания был также продемонстрирован всеми нашими сестринскими самоорганизованными университетами, которые распространились повсеместно параллельно нашему собственному развитию. Речь всегда шла не о вступлении в КСУ или какой другой университет, но об открытии своего собственного университета.
Интересно также, что самопровозглашенный университет расшатывает институциональные властные отношения. Но на структурном уровне вопрос состоит в том, какие концепции знания наиболее адекватно пронизывают самопровозглашенные институции? Знание для нас всегда было чем-то испаряющимся, утекающим сквозь пальцы. Это не что-то, что мы рассматривали бы как правду или владение, но нечто изменчивое, как отношение между людьми. Правдой всегда обладает хозяин, знание с правами собственности – это знание, которое всегда делит людей на тех, кто владеет, и тех, кто нет. Знание для нас всегда переплетено с желанием. Кухня, кровать, гостиная претворялись во все что угодно, только не в стерильную лабораторию. Мечты, несчастье, ярость образовывали эту архитектуру. Знание в то же самое время было связано с работой по расширению полномочий, наделением людей пониманием и умением того, как действовать в повседневности, несмотря на искажения, производимые спектаклем. Исследовательские проекты, инициированные нами, работали как приглашение к тому чтобы скорее делиться знанием, чем наращивать его объемы. Однозначных продуктов исследования не было; после участия в мероприятиях КСУ каждый получал уникальный опыт и приходил к умозаключению, которые люди дальше вносили в свою собственную жизнь и свои сообщества. Вот почему мы не публиковали итоговых газет и диссертаций чтобы подытожить исследовательский опыт, произведенный нами. Мы полагали, что знание, изобретенное в КСУ не нуждается в завершении. Но наш институт (т.е. КСУ) в нем нуждался. Копенгагенский Свободный Университет никогда не стремился стать стационарной сущностью и как следствие из постулата о самопровозглашении мы всегда находили важным захватывать власть и играть с ее понятиями, но также и упразднять власть. Собственно из последнего соображения КСУ и закрылся к концу 2007 года. Оглядываясь на шестилетнее существование КСУ мы прекращаем наше предприятие с ясным убеждением: МЫ ПОБЕДИЛИ!
Комитет самороспуска КСУ 2007 /
Обратите внимание на наши последние публикации, такие как «Плакат и Пропаганда от Копенгагенского Свободного Университета» и TVD с телепрограммами от FreeUtv (вы можете просмотреть это вместо раздражающего телемейнстрима):
https://copenhagenfreeuniversity.dk/pubdk.html.
(Почтовый) адрес: The Copenhagen Free University, Lssesgade 3, 4. sal, 2200 Copenhagen N
Интернет: https://copenhagenfreeuniversity.dk
