«Кадры решают все» – в конце 1920-х годов этот сталинский лозунг афористично оформил ставку на так называемых «выдвиженцев», новое поколение элиты среднего звена, чей партийный опыт полностью исчерпывался сервильной лояльностью по отношению к аппарату партии и лично ее генеральному секретарю, которым оно и было обязано своим выдвижением. Примерно тогда же появилась и метафора «кузница кадров», за которой стояло по сути своей фукольдианское видение власти как знания, обладание которым позволяет прийти к власти, а контроль над производством и распространением – ее удержать. Все это придало сентенции Бэкона «знание – сила» несколько пугающе материальное звучание. Новая эпоха в истории российского университета, связанная с его возвращением в сферу политического, причем именно в качестве кузницы политически ангажированных кадров, стал 2002 год, ознаменовавшийся кроме всего прочего контрактом между РГГУ и компанией «ЮКОС», которая обещала в течение 10 лет вложить в университет 100 млн. $. Почти одновременно озвученные планы Ходорковского участвовать в президентских выборах 2008 делали понятными и карьерные перспективы будущих выпускников, равно как и их политический выбор. Но с закрытием уголовного дела Ходорковского дело финансово-политических инвестиций в высшую школу только началось. Упавшее из рук олигарха знамя было мгновенно подхвачено, если не сказать, – выхвачено, его оппонентами. РГГУ вновь стал модельным объектом, на этот раз для партии «Единая Россия», которая пока довольно мягко и опосредовано начинает встраиваться в работу университета. Но это в Москве. В регионах партийное руководство «Единой России» действует более решительно, но… менее эффективно. Надо сказать, что именно на такую прямолинейную решительность власти и стоит возлагать протестные надежды. По крайней мере, в отношении университетской молодежи, которая намного более чувствительна к грубому вторжению в ставшую для нее привычной сферу некой вне политической повседневной суверенности.
Именно по такому сценарию развивались события в Саратовском университете весной этого года. Упрощенный расклад сил и мотивов – следующий (это общая ситуация, по отношению к которой саратовский случай выступил как один из первых симптомов). С одной стороны, есть коррумпированные административные университетские структуры, относящиеся к университету как к частной компании и стремящиеся к альянсу с правящей партией, предлагая лояльность и поддержку в обмен на обеспечение равнодушного безразличия со стороны прокуратуры. С другой, есть правящая партия, манифестирующая иллюзорные амбиции остаться всерьез и надолго и потому заинтересованная в интеллектуальных ресурсах, воспроизводимых высшей школой. С третьей, наиболее слабая, но не столько благодаря своей малочисленности, сколько благодаря противоречивости своих социальных и политических интересов сила, к которой принадлежат: во-первых, сторонники тех или иных оппозиционных партий и движений (левых или либеральных), во-вторых, сторонники традиционной вне политичной университетской автономии, хорошо инкорпорированные в международную систему грантовой поддержки и предпочитающие продавать произведенные знания, а не политическую лояльность. Объединенное выступление этой сегментированной «третьей силы», еще недавно маловероятное, теперь становится возможным благодаря объединяющей деятельности оправдывающей свое название «Единой России».
Вот красноречивый фрагмент интервью проректора по связям с общественностью СГУ: «…университет – партнёр партии “Единая Россия”, потому что эта партия нацелена на созидание, и это единственная партия, оказывающая университету реальную помощь» (https://www.zeminfo.ru/news/?id=6792). Все сказано довольно отчетливо, как отчетливо новое здание гуманитарных факультетов, построенное на партийные деньги, выделенные председателем Попечительского совета СГУ, а по совместительству – зампредом Государственной Думы, Вячеславом Володиным. И все бы ничего, если бы не черствость историков, подарок принявших, но не усердствующих в проявлениях благодарности. В результате по требованию Володина декан истфака в обход всех правовых процедур был снят со своей выборной должности по обвинениям, среди которых фигурировало обвинение в поддержке партий, оппозиционных к «Единой России». Трудовой коллектив и студенты отказались подчиняться этому решению, не признав нового декана (автора процитированной реплики) и развернув широкую кампанию в медиа, выдержали многодневный прессинг со стороны ректората и службы университетской безопасности. В ответ на угрозы отчисления и индивидуальные беседы с активистами организовывались студенческие собрания и конференции, в ответ на оцепление здания сотрудниками местной охраны и вызовы милиции и ОМОНА – интерьер факультета приобрел узнаваемые черты студенческих волнений. В результате от методов прямого силового давления пришлось отказаться, декан был восстановлен, а местное отделение «Единой России» отмежевалось от конфликта, настаивая на его исключительно внутри университетском измерении.
Пусть промежуточный, но очевидный итог – политизация студенческого сообщества, а также опыт успешной и солидарной борьбы (важно именно то, что субъектом протеста были не отдельные активисты из числа студентов, а весь факультет в целом). В общероссийской же перспективе – стремление подмять под себя высшую школу, все более отчетливое со стороны властей, оказывается наиболее многообещающим фактором усиления встречного протеста.
