АК: Не мог бы ты вкратце объяснить, почему начались протесты? Не мог бы ты обрисовать ситуацию, сложившуюся в высшей школе?

ИФ: Нынешняя ситуация с высшей школой в Германии определяется в первую очередь ее коренным преобразованием, а именно введением оплаты за обучение и переходом на двухступенчатую систему преподавания – бакалавриат и магистратуру. Все больше выпускников сразу же по окончании обучения оказываются на рынке труда, и лишь небольшое количество “элитных” молодых ученых поддерживается заинтересованными в них предпринимателями. Общественно важные, но экономически нерентабельные научные дисциплины упраздняются. То обстоятельство, что учебные программы приводятся в соответствие с нео-либеральными критериями, намечает конец критических наук. Начиная с лета 2005 года все больше студентов в различных федеральных землях протестуют в первую очередь против федеральных планов по введению платного образования. В мае 2006 года пошла волна студенческих протестов. Их причиной стало скорое принятие закона о всеобщей по семестровой оплаты за обучение в размере не меньше 500 Евро вдобавок к уже существующим административным сборам. У нас, в федеральной земле Гессен, правительство, например, даже намеревается установить некий сбор с иностранцев, приехавших на учебу в Германию, размер которого составит до 3000 Евро в год! Таким образом, нынешние “равные образовательные возможности”, с их весьма малозаметными формами диффренциации, могут превратиться в образовательную систему, откровенно дискриминирующую по социальным и географическим признакам. Однако больше всего возмутила – и стала достаточным основанием для “жаркого” лета – мысль власть имущих о том, что студенты могли бы приплачивать еще по 1000 Евро в год. Хотя в любом случае очевидно, что уже повсеместно существующие поборы за обучение будут постепенно расти. При этом сформулированная в результате протестов критика не выходила за рамки защиты академических привилегий. Основательная полемика о значении процессов экономизации и общественном статусе образования только начинается.

АК: Какие существуют формы протеста?

ИФ: Только во Франкфурте протестантами трижды перекрывался автобан А66. Неоднократно блокировались центральный вокзал и узловые станции метрополитена –и это во время чемпионата мира по футболу. Подобная готовность к агрессивным выступлениям, к “разумному нарушению правил” является отступлением от нашей “забастовочной культуры” последних лет, и ее можно объяснить, кроме прочего, влиянием французского движения против договора первого найма. Это студенческое движение в апреле 2006 года благодаря массовым акциям протеста предотвратило во Франции вступление в силу уже принятого к тому времени “Закона о договоре первого найма”, отменявшего социальные гарантии при увольнении начинающих специалистов с испытательного срока. Все это способствовало укреплению связей с французскими и даже греческими студентами. Французские студенты принимали участие в демонстрациях и акциях протеста во Франкфурте, что разумеется, было в новинку. Влияние иностранного опыта проявилось и в том, что отдельные здания университета захватывались протестантами, хотя и не в таких масштабах, как в Греции, где этим летом тоже прошли студенческие волнения, во время которых, как известно, было закрыто почти 95 % учебных заведений.

АК: Были ли какие-нибудь формы самоорганизации знания/образования?

ИФ: Отвоеванные во время забастовки помещения использовались для спонтанных семинаров. В “Институте сравнительной иррелевантности” (IvI), который с 2003 года занимает одно из бывших университетских зданий, не без помощи французских активистов был в очередной раз организован недельный семинар “Контр-университет” (GegenUni). Причем помещение “Института сравнительной иррелевантности” используется и для проживания, и для проведения критических дискуссий о теории и практике. В свое время университетское руководство терпимо отнеслось к захвату этой площади, хотя президент университета и потребовал немедленного освобождения здания. Учащиеся франкфуртской высшей школы архитектуры и дизайна сорвали ежегодный смотр студенческих работ и достижений. Запланированный на это мероприятие бюджет они использовали для того, чтобы завязать международные контакты и провести встречи с французскими, греческими и даже китайскими студентами.

АК: Ты студент Высшей школы искусство Франкфурта. Поддерживают ли студенты твоего вуза или может быть даже художники эти забастовки? Актуально ли для вас что-нибудь вроде идеи художественного протеста? Недавно в связи со студенческими забастовками и тем, как они были восприняты в медиа, вы говорили о производстве агрессивных художественных образов в пику визуальной продукции масс-медиа. Ты можешь что-нибудь рассказать о развернувшейся у вас дискуссии по этому вопросу?

ИФ: Студенты художественного института фактически неактивны. Я думаю, это связано с аутизмом запрограммированных на успех слоев студенчества. С другой стороны в этом повинен статус нашего учебного заведения, которое наполовину финансируется из федеральной, а наполовину – из городской казны. Подобный статус, кажется, создает достаточно пространства для наивно-оптимистических предположений о том, что обучение в Высшей школе искусств должно бы остаться бесплатным. Вместе с этим я не уверен в том, что протест на самом деле следовало сопровождать художественными интервенциями. Я думаю, что агрессивные акты вроде коллективной блокады автобанов открывают интересную перспективу символической и образной артикуляции политического протеста. Вместе с этим эти формы “разумного” нарушения правил можно считать ответом на те исключительные условия спектакулярного состояния, в котором  оказалась общественность во время проведения футбольного чемпионата мира. Германия принимала чемпионат мира, и публика по всей стране погрузилась в патриотический угар. Общественное внимание полностью подавлялось этим медийным событием. Поэтому материальные формы протеста, такие как захваты помещений и блокады были наиболее удачной и единственной мыслимой символической и медиастратегической формой протеста. Конечно, все эти методы горячо обсуждались внутри организованного студенчества. Большинство, однако не было сбито с толку относительного того, что новые, более агрессивные формы борьбы могут поставить на карту благосклонность общественности и СМИ.

АК: Можно ли подвести какой-нибудь итог? Что будет дальше?

ИФ: Итогом этих выступлений стали сотни арестов, за которыми, по всей видимости, последуют соответствующие карательные меры. Репрессии имеют массовый характер, на территории университета полиция не раз превышала свои полномочия. Более того, прокуратура даже пытается свалить на активистов студенческого движения вину за поджоги в зданиях университета. Запланированные реформы, однако, до сих провести не удалось. Здесь, в федеральной земле Гессен, проект закона о введении всеобщих сборов за обучение был принят консервативным большинством земельного парламента еще в сентябре. Но я думаю, что благодаря событиями этого лета все больше активных учащихся укрепились в своей правоте, и что осенью и других федеральных землях пройдет волна протеста против реформы образования. В Греции и Франции в период между сентябрем и октябрем также можно ждать новых выступлений против нео-либеральной образовательной политики – к которым присоединимся и мы.